Об усовершенствовании государственного порядка октябрь 1905. Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка

Октябрьский манифест (манифест 17 октября 1905 года) – законодательный акт, разработанный правительством и подписанный Императором Николаем 2 с целью положить конец многочисленным беспорядкам и забастовкам рабочих и крестьян.

Манифест стал ответной реакцией правительства на непрекращающиеся забастовки и народные выступления, проходящие в стране с 12 октября, автором документа стал С.Ю.Витте .

«Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка» был вынужденной мерой, на которую пошел Николай 2 , чтобы стабилизировать обстановку. Суть манифеста заключалась в том, чтобы пойти на уступки рабочим и выполнять ряд их требований – дать гражданские права и свободы – тем самым прекратив хаос в стране.

Предпосылки создания Манифеста

Данный документ стал одним из самых заметных событий в период первой русской революции 1905-1907 годов и являлся ее своеобразным итогом.

В начале 20 века экономическая и политическая ситуация в России была очень сложной. Отмена крепостного права сильно изменила экономику страны, однако старая система (самодержавная монархия) не могла адекватно реагировать на происходящие изменения и поддерживать новый тип экономики. В стране произошел промышленный спад, так как на заводах работать было некому, внутренний долг страны рос с каждым днем, а несколько подряд неурожайных годов привели к тому, что страна голодала. Экономический кризис, а также неудачи России на военном поприще привели к тому, что власть вызывала все меньше доверия у народа.

Рабочие, которым было нечего есть, требовали, чтобы их наделили гражданскими правами и дали больше свободы, чтобы экономика могла регулироваться не только указами государя, но и волей народа. В этот период стал все чаще звучать лозунг – «долой самодержавие».

Несмотря на недовольства, правительство еще кое-как справлялось с ситуацией, однако после трагических событий «Кровавого воскресенья», когда мирная демонстрация рабочих была расстреляна императорскими войсками, остановить революцию было уже невозможно. По всей стране начались бунты и забастовки – люди требовали свергнуть Императора.

Пик забастовок пришелся на октябрь, когда бастовало более 2 миллионов человек. Забастовки сопровождались погромами и кровавыми столкновениями.

Реакция правительства на революцию. Создание Манифеста 17 октября 1905 года

В начале революции правительство пыталось справиться с ситуацией выпуская многочисленные законодательные акты и указы, а также применяя силовые методы. В частности, Николай 2 выпустил сначала указ, согласно которому каждый гражданин или группа граждан могли подать на рассмотрение документ об изменении государственного порядка, но затем сразу же вышел второй указ – он говорил о том, что вся власть принадлежит исключительно императору. Разумеется, народ был недоволен тем, что им пытаются дать права лишь на бумаге. Демонстрации разгорались сильнее.

В мае 1905 года на рассмотрение в Думу поступил новый законопроект, который предусматривал создание в России совершенно нового законотворческого органа, который бы стал своеобразным посредником между государем и народом – этот орган занимался бы рассмотрением предложений граждан и процессом внесения соответствующих поправок в официальное законодательство. Императору подобный законопроект не понравился, его содержание по приказу Николая 2 было изменено в пользу самодержавия и власти монархии.

Когда бунты достигли пика, Николай 2 вынужден был вернуться к первой редакции нового законопроекта, потому что другой возможности остановить кровавые события не было. Он издал приказ немедленно составить текст Манифеста.

Манифест положил начало новому государственному строю – конституционной монархии.

Содержание Манифеста 17 октября 1905 года

Новый царский Манифест, прежде всего, давал ряд свобод гражданам и общественным институтам. Провозглашалась свобода слова, свобода собраний и свобода создания союзов и общественных организаций. Сразу же после издания Манифеста в России было создано более сотни самых различных обществ и объединений.

Манифест также давал избирательное право тем слоям населения, которые раньше им не обладали. Суть этого была в том, чтобы дать возможность принимать участие в судьбе страны всем слоям населения, вне зависимости от сословия и материального положения. Это было началом демократического общества.

Нововведением было также то, что все законопроекты теперь рассматривались и утверждались государственной Думой, император перестал быть единоличным правителем и законотворцем, его власть ослабла.

Итоги Манифеста 17 октября 1905 года

Несмотря на то, что принятие Манифеста остановило революцию и стало важным шагом в перестройке российского общества, шаг этот был лишь промежуточный, так как он не удовлетворял требований общества полностью.

Манифест давал избирательное право практически всем гражданам, провозглашал ряд демократических свобод и ознаменовал собой переход России на новый уровень государственного управления. Единоличная власть монархии значительно ослабла, появился более современный законодательный орган, который должен был учитывать интересы народа.

К сожалению, нежелание императора отпускать власть привело к тому, что он оставил за собой единоличное право распустить Думу в любой момент, что, фактически, сводило на нет все принятые изменения. Манифест прослужил несколько лет, однако не смог полностью удовлетворить требования народа. В 1917 году произошла новая революция и монархия была свергнута.

Манифест 17 октября 1905 года

Манифест 17 октября 1905 года (октябрьский манифест) - законодательный акт, разработанный Верховной Властью Российской Империи с целью положить конец беспорядкам и забастовкам в стране. Манифест был разработан по приказу Николая 2 в кратчайшие сроки и стал ответной реакцией на непрекращающиеся забастовки, проходящие по всей стране с 12 октября. Автором манифеста выступил С. Витте, полное название документа - «Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка». Основная суть и цель манифеста 17 октября 1905 года - дать бастовавшим рабочим гражданские права и выполнять ряд их требований с целью прекращения восстания. Манифест стал вынужденной мерой. Предпосылки к созданию Манифеста 17 октября . Манифест стал одним из наиболее заметных событий первой русской революции 1905-1907 годов. К началу 20 века страна находилась в довольно плачевном состоянии: произошел промышленный спад, экономика находилась в состоянии кризиса, государственный долг продолжал расти, а неурожайные годы вызвали в стране массовый голод. Отмена крепостного права сильно повлияла на экономику, однако действующая систему управления в стране не могла адекватно реагировать на изменения. Находящиеся в трудном положении крестьяне и рабочие, которые не могли себя прокормить и, к тому же, обладали ограниченными гражданскими правами, требовали проведения реформ.

Недоверие к действиям императора Николая 2 привело к росту революционных настроений и популяризации лозунга «долой самодержавие». Спусковым крючком в началу революции стали события" Кровавого воскресенья", когда императорские войска расстреляли мирную. Демонстрацию 9 января 1905 года. По всей стране начались массовые беспорядки, забастовки и бунты - люди требовали отнять единоличную власть у Императора и дать ее народу. В октябре забастовки достигли своего пика, в стране бастовало более 2 миллионов человек, регулярно проводились погромы и кровавые столкновения.

Реакция правительства и процесс создания Манифеста 17 октября 1905 года

Реакция правительства и процесс создания Манифеста 17 октября. Правительство пыталось как-то справиться с бунтами, выпуская различные указы. В феврале 1905 года выходят одновременно два документа, которые противоречат друг другу в своем содержании: указ, который разрешал населению подавать на рассмотрение документы об изменении и совершенствовании государственного строя и указ, который провозглашал незыблемость самодержавия. С одной стороны, правительство давала гражданам свободу в выражении своей воли, но на самом деле эта свобода была фиктивной, так как право принимать решение все равно оставалось за императором, а власть монархии в России не могла быть уменьшена законным способом. Демонстрации продолжались. В мае 1905 года на рассмотрение в Думу поступает новый проект, который предусматривал создание в России единого законосовещательного органа, который позволял бы учитывать интересы народа в принятии важных для страны решений. Правительство не поддержало проект и пыталось изменить его содержание в пользу самодержавия. В октябре бунты достигли своего пика, и Николай 2 вынужден был пойти на примирение с народом. Итогом этого решения и стал манифест 1905 года, который положил начало новому государственному устройству - буржуазной конституционной монархии.

Основные положения манифеста 17 октября 1905 года.

Царский манифест даровал свободу слова, свободу собраний и создания союзов и общественных организаций;

В выборах теперь могли участвовать более широкие слои населения - избирательное право появилось у тех сословий, которые им никогда до этого не обладали. Таким образом, голосовать теперь могли практически все граждане;

Манифест обязывал заранее рассматривать и утверждать все законопроекты через Государственную Думу. Отныне единоличная власть императора ослабла, начал формироваться новый, более совершенный законодательный орган;

Итоги и значение Октябрьского Манифеста

Принятие подобного документа было первой в истории России попыткой государства дать народу больше гражданских прав и свобод. Фактически, манифест не только давал избирательное право всем гражданам, он провозглашал определенные демократические свободы, которые были необходимы для перехода России на новый тип государственного устройства. С введением Манифеста законодательное право из единоличного (его имел только Император) теперь распределялось между Императором и законодательным органом - Государственной Думой. Был учрежден парламент, без решения которого ни один указ не мог вступить в силу. Однако Николай не хотел так просто упускать власть, поэтому самодержавец оставлял за собой право в любой момент распустить Государственную Думу, воспользовавшись правом вето. Изменения, внесенные манифестом в основные законы Российской Империи, фактически стали началом первой российской конституции. Право свободы слово и собраний привело к стремительному росту различных организаций и союзов по всей стране. К сожалению, манифест был лишь временной договоренностью между крестьянством и Императором и прослужил недолго. В 1917 году вспыхнула новая революция и самодержавие было свергнуто.

Рост революции 1905-1907 склонил правительство Николая II принять в августе 1905 года проект введения законосовещательного народного представительства («Булыгинская дума »). Но узость прав этого органа не удовлетворила революционеров. Беспорядки всё ширились. Вот что пишет о развернувшихся в преддверии издании Манифеста 17 октября смутах великий русский писатель А. И. Солженицын :

«…Разгул только шёл дальше. Журналистика была совершенно распущенная, и никто не обращался в судебную власть за применением законов к ней. Начинала бастовать одна типография – её молодые наборщики в перемеси с какой-то подозрительной толпой шли выбивать стёкла в остальных типографиях, – и останавливались все. Иногда убивали, ранили городового, жандарма… Пока не бастовала почта – приходили бранные гнусные письма великим князьям. Потом – бастовала почта, за ней и телеграф, бастовали почему-то присяжные поверенные, гимназисты, пекари, перекидывалось от заведения к заведению. Даже духовная академия! – и митрополит, явясь их усовестить, не был допущен внутрь студентами со свистом и революционными песнями. Некоторые священники отказывались читать послание митрополита об умиротворении. Москва не вытягивалась из забастовок и уличных столкновений весь сентябрь и на октябрь. Забастовщики требовали иметь на заводах неувольняемых, неарестуемых депутатов, а чтоб сами депутаты могли увольнять администрацию. Собирались самозванные съезды, депутаты выбраны сами собою. (Странно, но местные власти бездействовали). Распространялись прокламации со многими обещаниями. Собирались уже и уличные сходки, и ораторы требовали не земцев, не думцев, а только – свержения самодержавия и учредительного собрания. Стрелять было не велено, а разгонять. Агентские телеграммы только и сообщали об убийствах городовых, казаков, солдат, о волнениях и возмущениях. Но судебные власти не преследовали политических преступников, судебные следователи не обнаруживали виновных, и все они, и прокуроры, симпатизировали им».

В октябре 1905 года анархия дошла до всероссийской политической стачки .

«Самообразовался революционный железнодорожный союз и стал принуждать к забастовке всю массу железнодорожных служащих. Это быстро у них пошло, с 7 по 10 октября забастовали почти все дороги, выходящие из Москвы. У них был план: вызвать всеобщую голодовку и помешать движению войск, если бы правительство хотело подавить. Студенты приказывали закрывать лавки. Пользуясь несообщением, злоумышленники пустили по Москве слух, что Государь “отказался и уехал за границу”. Тут же Москва осталась без воды, без электричества, и забастовали все аптеки. В Петербурге же Николай отдал все войска гарнизона Трепову, тот предупредил, что всякий беспорядок будет подавлен, и здесь держалось спокойно. Тем временем постановили делать всеобщую по стране забастовку, ужасно. Да может быть в рабочих требованиях и много справедливого, но никто не хотел подождать, когда всё бы решилось постепенно».

Телеграфное и телефонное сообщение повсюду прервалось. В эти октябрьские дни 1905 большинство русских людей не знало, что делалось в соседнем городе. Находившийся в Петербурге царь был почти не осведомлен о положении в Москве. Участники всеобщей стачки требовали Учредительного собрания на основе всеобщего-тайного-прямого-равного голосования, отмены военного положения и немедленного введения (прямо посреди грозившей самому существованию России анархии) всех возможных свобод.

Некоторые твёрдые деятели, вроде петербургского генерал-губернатора Дмитрия Трёпова, стояли за наведение порядка решительными мерами. Но подобные люди составляли на верхах незначительное меньшинство. Большинство видных сановников, напротив, тяготело к полной капитуляции перед революцией. Это склонившее затем царя к публикации Манифеста 17 октября псевдолиберальное течение возглавил известный своим моральным «макиавеллизмом» С. Ю. Витте . Когда в 1903 на первую роль в русском правительстве выдвинулся «охранитель» В. К. Плеве , Витте фактически оказался в состоянии почётной отставки. Он горячо стремился к возвращению на главенствующее место среди министров и задумал войти для этой цели в тесный союз с революционными либералами.

Витте попросил отдельной аудиенции у Николая II и стал исподволь внушать ему идею отступить перед революционными насильниками. Как с иронией пишет А. И. Солженицын :

«Витте стал приезжать в Петергоф с утра, а уезжал чуть не вечером. Один день он полностью всё докладывал Николаю, другой раз вместе с Аликс, и представил записку. В этом сложном положении мог помочь только выдающийся ум, вот он и был. Он умел мыслить как-то высоко, выше повседневных задач простого правительства – на уровне всей человеческой истории или самой научной теории. И говорил охотно, долго, воодушевлённо, – заслушаться. Он говорил, что в России ныне проявляется поступательное развитие человеческого духа, что всякому общественному организму присуще стремление к свободе, – вот оно закономерно и проявляется в движении русского общества к гражданским правам. А чтоб движение это, теперь подошедшее ко взрыву, не вызвало бы анархии – надо, чтобы государство смело и открыто само стало во главе этого движения. Свобода всё равно скоро восторжествует, но страшно, если при помощи революции, – социалистические попытки, разрушение семьи и религии, иностранные державы разорвут на части. Но ото всего этого можно легко спастись, если лозунгом правительственной деятельности станет, как и у общества, лозунг полной свободы, – и тотчас правительство приобретёт опору и введёт движение в границы. (И Витте брался лично твёрдо такую политику провести). Совещательная Дума предложена слишком поздно и уже не удовлетворяет общественным идеалам, которые передвинулись в область крайних идей. Не следует опираться и на верность крестьянства, как-то выделять его, а надо удовлетворить передовую общественную мысль и идти ко всеобщему-равному-тайному голосованию как идеалу будущего. И не надо бояться слова “конституция”, что значит разделить законодательную царскую власть с выборными, надо готовиться к этому исходу. Главное – это выбор министров, пользующихся общественным уважением. (А кто же пользовался им больше Витте!) Да, Витте не скрывал: это будет резкий поворот в политике целых веков России. Но в исключительно опасную минуту невозможно дальше цепляться за традиции. Выбора нет: или монарху стать во главе освободительного движения или отдать страну на растерзание стихийности».

Нерешительного царя эти тонкие, лукавые уговоры привели в полное замешательство:

«Аргументами Николай не мог противостоять этой неумолимой логике, и положение действительно вдруг представилось страшно загубленным… Но сердце его сопротивлялось и не хотело так сразу отдать – и свою власть, и традиции веков, и крестьянство. Как будто что-то было немножко не то – а не с кем больше посоветоваться с таким умным».

С несчастного, трагического дня 9 января 1905 года царю было крайне трудно решиться применить войска против народа.

«После виттевских обольстительных убеждений, не найдя решения и в Аликс, Николай день и ещё день советовался так, кое с кем, и томился, не находя и ниоткуда не видя решения…

…Почудилось, что может быть Витте преувеличивает и можно вообще избежать большого решения, принять простое небольшое. И Николай дал об этом Витте телеграмму: объединить действия всех министров (до сих пор разрозненные, так как каждый из них относился с докладами к Государю) – и восстановить порядок на железных дорогах и повсеместно вообще. А начнётся спокойная жизнь – там естественно будет и призвать выборных.

Но это оказалась как бы программа Трепова, и Витте, враг Трепова, принять её не мог. На следующее утро он приплыл в Петергоф и снова представлял, что путь подавления теоретически возможен, хотя вряд ли будет успешен, но не он, Витте, способен его осуществить. К тому же для охраны российских дорог нет достаточно войск, напротив, все они находятся за Байкалом и удерживаются дорогами же. Витте теперь привёз свои мысли облечёнными во всеподданнейший доклад, который Государю достаточно лишь утвердить и будет избрана новая линия: излечивать Россию широким дарованием свобод, сперва и немедленно – печати, собраний, союзов, а затем постепенно выяснится политическая идея благоразумного большинства и соответственно устроится правовой порядок, хотя и в течении долгих лет, ибо у населения не скоро возникнет гражданский навык.

Император Николай II. Портрет работы И. Репина, 1896

Беседовали утром и ещё беседовали к вечеру. Было много странного в том, что Витте предлагал, но и никто же не предложил и не у кого было спросить ничего другого. Так что приходилось как будто и согласиться. Только страшно было отдаться сразу в одни руки. А не хотел бы Витте взять к себе министром внутренних дел человека другого направления – Горемыкина ? Нет, настаивал Витте, он не должен быть стеснён в самостоятельном выборе сотрудников, и – не надо пугаться – даже из общественных деятелей.

Нет! Утвердить такого доклада Николай не мог. И потом: должно же что-то исходить лично от Государя, какой-то манифест. Дарственный манифест, который оглашается в церквах прямо к ушам и сердцам народа, жаждущего этих свобод. Для Николая весь смысл уступок только и мог быть в форме такого манифеста: чтоб это шло прямо от царя – и навстречу народным желаниям. Да, вот что, пусть Витте составит и завтра же привезёт проект…

…А с утра примчался дядя Николаша – обходя забастовки, на перекладных прямо из-под Тулы, из своего имения. Вот приезд, вот и кстати! Если уж твёрдую руку назначать, диктатора, – так кого же лучше? С тех пор как Николай был в лейб-гусарском полку эскадронным, а Николаша у него полковым, – остался для него Николаша большим военным авторитетом. И с приезду, с пыху, Николаша даже соглашался на диктаторство. Но тут опять приплыл Витте, полил свои сладкие увещевания – и Николай опять размягчел, растерялся, а Николаша совсем был переубеждён, стал горой за Витте и за свободы и даже говорил, что застрелится, если Ники не подпишет свобод. Дело в том, убедил их Витте, что если энергичный военный человек и подавит сейчас крамолу, то это будет стоить потоков крови, а передышку принесёт лишь временную. По программе же Витте успокоение будет прочным. Только настаивал Витте публиковать его доклад – чтобы не Государь брал на себя ответственность (а пожалуй, хотел сам лучше показаться обществу?), да и трудно изложить в манифесте. Впрочем, и манифест у него готовился: на пароходе составляли, сейчас на пристани там сотрудники дорабатывали».

(А. И. Солженицын. Август Четырнадцатого)

Великий князь Николай Николаевич («дядя Николаша»)

Основные положения Манифеста 17 октября 1905

«Послали за манифестом.

В нём были замечательные слова: “Благо российского Государя неразрывно с благом народным: и печаль народная – Его печаль”. Это было именно так, как Николай истинно понимал и постоянно хотел бы выражать, да не было умелых посредников. Он искренно недоумевал, отчего не утихали злобные смуты, отчего не установится взаимное миролюбие и терпение, при которых жилось бы хорошо всем мирным людям и в деревне, и в городе, и множеству верных чиновников, и множеству симпатичных сановников, гражданских и военных, а также императорскому Двору и императорскому Дому, всем великим князьям и княгиням, – и никому не надо было бы ничем поступаться или менять образ жизни. (Особенно, всегда истаивала Мама, чтоб никто не касался вопроса о кабинетских и удельных землях, которые эти свиньи хотят отобрать по программам разных партий).

А ещё в манифесте были: все свободы, на которых настаивал Витте, и расширение избирателей уже объявленной Думы, и как будущий идеал – всеобщее избирательное право, а также – бессилие впредь каждого закона, не одобренного Государственной Думой.

Конечно, понимал Государь, что русский народ ещё не готов к представительству, он ещё в невежестве и необразованности, а интеллигенция между тем преисполнена революционных идей. Но ведь и уступка будет – не улице, не революции, а умеренным государственным элементам, для них это и строится.

И не совсем же это получалась конституция, если шла от царского сердца и его добрым движением была дана?

Все присутствующие оказались согласны – но из осторожности Николай не подписал и тут, оставил у себя, помолиться и подумать.

И посоветоваться с Аликс . И посоветоваться же ещё с кем-нибудь, с Горемыкиным, с другими. Составилось ещё два проекта манифеста. Однако Витте предупредил, уезжая, чтобы с ним согласовали каждое изменение, иначе он не берётся осуществлять. В воскресенье ночью послали старого Фредерикса в Петербург к Витте. Тот не принял ни единой поправки, увидел в этом недоверие к себе и уже отказывался от поста первого министра.

А решительно иного выхода – никто за эти дни не предложил: кроме верного Трепова, все во главе с Николашей убедились в необходимости дарования свобод и ограничения царской власти.

Решение было страшное, Николай это сознавал. Такие же муки и недоумение, как с японским миром: хорошо ли это получилось? или плохо? Ведь он изменял пределы царской власти, неущербно полученные от предков. Это было – как государственный переворот против самого себя. Он чувствовал, что как бы теряет корону. Но утешение было, что такова воля Божья, что Россия хотя бы выйдет из невыносимого хаотического состояния, в котором она уже год. Что этим Манифестом Государь умиротворяет свою страну, укрепляет умеренных против всяких крайних.

И благоугодно стало ему – даровать свободы.

Пришлось это – на понедельник 17 октября, и как раз в 17-ю годовщину от железнодорожного крушения, где едва не погибла династия (тоже поминали каждый год). Посетил праздник Сводно-гвардейского батальона. Отслужили молебен. Потом сидели ждали приезда Витте. Николаша был что-то слишком весёлый. И ещё убеждал, что всё равно все войска в Манчжурии, устанавливать диктатуру нечем. А у Николая голова стала совсем тяжёлой и мысли путались, как в чаду.

Ещё помолясь и перекрестясь – подписал. И сразу – улучшилось состояние духа, как всегда, когда решение уже состоялось и пережито. Да теперь-то, после Манифеста, всё должно было быстро успокоиться».

(А. И. Солженицын. Август Четырнадцатого)

Ближайшее значение Манифеста 17 октября 1905

Манифест 17 октября 1905 имел совсем не те последствия, которые сулил изворотливый Витте. Он не утишил революции, а наоборот разжёг её ещё сильнее. А. И. Солженицын пишет:

«И следующее утро было солнечное, радостное, – хорошее предзнаменование. Уже в этот день Николай ожидал первых волн народного ликования и благодарности. Но к изумлению его всё вышло не так. Те, кто ликовали, те не благодарили императора, но рвали его портреты публично, поносили его оставшуюся власть, ничтожность уступок и требовали вместо Государственной Думы – Учредительного Собрания. В Петербурге не было кровопролития только благодаря Трепову, он запретил всякие шествия вообще (пресса настаивала уволить его), но в Москве и по всем остальным городам они были – с красными знамёнами, торжеством победы, насмешками над царём, только не благодарностью. А когда через день в ответ также по всем городам поднялся никем не возглавленный встревоженный верующий народ с иконами, портретами Государя, национальными флагами, гимном, то и в них была не благодарность, и не ликование, а – тревога. Тщетно Синод пытался остановить второе движение, что царь могуч и справится сам, – два движения, красное и трёхцветное, по всем городам не могли не прийти в столкновение, междуусобицу толп, а напуганных властей как не было при этом. И поразительно, с каким единодушием и сразу это случилось во всех городах России и Сибири: народ возмутился глумливым беснованием революционеров, а так как множество среди них – евреи, то злость встревоженного народа обрушилась кое-где в еврейские погромы . (В Англии, конечно, писали, как всегда, что эти беспорядки были организованы полицией). Толпа местами так рассвирепела, что поджигала казённые здания, где заперлись революционеры, и убивала всякого выходящего. Теперь, через несколько дней, Николай получал отовсюду много сердечных телеграмм с ясным указанием, что желают сохранения самодержавия. Прорвалось его одиночество народной поддержкой – но зачем же не в предыдущие дни, зачем же они раньше молчали, добрые люди, когда и деятельный Николаша и преданный Горемыкин соглашались, что надо уступать? Самодержавие! – считать ли, что его уже нет? Или в высшем смысле оно осталось?

В высшем смысле оно не могло поколебаться, без него нет России.

Тут ещё ведь так случилось, что кроме Манифеста и виттевского доклада не было выработано ни одного более документа, не успели: враз как бы отменялись все старые законы, но не составился ни один новый закон, ни одно новое правило. Но милосердный Бог должен был помочь, Николай чувствовал в себе Его поддержку, и это не давало пасть духом.

Витте обратился за помощью к газетам и через газеты к обществу: дать ему несколько недель передышки, и он организует правительство. Но общество потребовало начать успокоение с отмены усиленной охраны и военного положения, с увольнения Трепова, с отмены смертной казни за грабежи, поджоги и убийства, с увода из столицы войск и казаков (в войсках они видели главную причину беспорядков) и отмены последних сдерживающих законов о печати, так чтобы печать не несла уже ответственности ни за какое вообще высказывание. И Витте в несколько дней растерялся, не находя поддержки: как он ни звал, никто из земцев и либералов не пошёл к нему в правительство возглавить свободу. И хотя он сменил половину министров и 34 губернатора, уволил Трепова и многих чинов полиции – но не добился успокоения, а только худшего разора. Странно, что такой опытный умный человек ошибся в расчётах. Так же и новое правительство, как все прежние, боялось действовать и ждало приказаний. Теперь и Николаша очень разочаровался в Витте.

Только теперь, с опозданием, выяснилось, что московская забастовка уже накануне Манифеста переломилась к утишению: заработал снова водопровод, конка, бойни, сдались студенты университета, городская дума уже не требовала республики, Казанская, Ярославская, Нижегородская дороги уже постановили стать на работу, – ах, если б это знать в те дни! – уже всё начинало стихать, и никакого Манифеста не надо было, – а Государь поддал как керосину в огонь, и опять вся Москва забурлила, и даже генерал-губернатор Дурново снимал шапку при марсельезе и приветствовал красные флаги, на похороны какого-то фельдшера вышло чуть не сто тысяч, произносились речи не верить Манифесту и низвергать царя, из университета раздавали новенькие револьверы (не все пароходы садились на мель, морская граница длинная, её всю не охранишь). А в Петербурге из Технологического института студенты бросили бомбу в семёновцев.

Ах, кто же тогда бы прискакал и сказал, что уже утихает?!!… Или почему, правда, летом не послушал Вильгельма, не поспешил избрать и собрать эту совещательную Думу ? – ещё верней бы всё остановили! А теперь – запылало только сильней. С красными флагами ринулись освобождать тюрьмы. Национальные флаги везде срывали. Прежние забастовщики требовали содержания за дни забастовки – а тем временем объявлялись новые стачки. Печать достигла разнузданной наглости – любые извращения о власти, ложь и грязь, а всякая цензура совсем отпала, и уже открыто появлялись революционные газеты. Сходки в высших учебных заведениях растягивались по неделям. Снова останавливалось движение на железных дорогах, а Сибирь – вся прервалась, восточней Омска – полная анархия, в Иркутске – республика, от Владивостока разгорался бунт запасных, не отправляемых на родину. Возникло возмущение в одном из гренадерских полков в Москве, солдатские волнения в Воронеже и Киеве. Кронштадт два дня был во власти перепившейся матросской толпы (и даже подробностей нельзя было узнать, не действовал телефон, только окна петергофского дворца дрожали от кронштадтских выстрелов), а флотский экипаж буйствовал в Петербурге. На юге и востоке России разгуливали вооружённые банды и предводительствовали в уничтожении имений. Городские агитаторы подбивали крестьян грабить помещиков – и некому было сдержать. Крестьянские беспорядки перебрасывались из одной местности в другую. Революционные партии открыто обсуждали, как вести пропаганду в войсках и поднимать вооружённое восстание. Самозванный совет рабочих депутатов в столице захватывал типографии, требовал денег. Польша была вся в мятежном движении, балтийские губернии и Финляндия – в подлинном восстании (взрывали мосты, захватывали целые уезды), генерал-губернатор сбежал на броненосец (Николай уступил финнам во всём, подписал ещё один манифест). Тут произошёл морской бунт в Севастополе . Опять во флоте! (Удивительно, как этих мерзавцев совсем не заботила честь России и как они своей присяги не помнили!) А тут объявилась всероссийская почтово-телеграфная забастовка – ещё хуже не стало ни движения, ни сообщения. Иногда из Царского Села разговаривали с Петербургом только по беспроволочному телеграфу. Узнать было невозможно, как за один месяц упала Россия! – вся жизнь её, деятельность, хозяйство, финансы, не говоря уже о внешних отношениях. Ах, если бы власти исполняли свой долг честно и не страшась ничего! Но не было видно на постах людей самоотверженных.

А Витте, так и не возглавивший “естественное движение прогресса”, теперь предлагал расстреливать и вешать, только у самого сил не было.

Да, подходило всё равно кровопролитие, только ещё горшее. И больно и страшно подумать, что все убитые и все раненые – это же свои люди. Стыдно за Россию, что она вынуждена переживать такой кризис на глазах всего мира, и до чего довели её в короткий срок».

(А. И. Солженицын. Август Четырнадцатого)

Манифест 17 октября 1905 и Думская монархия

Общие начала, изложенные в Манифесте 17 октября 1905, были вскоре развиты в целом ряде конкретных юридических актов. К ним относились:

– Указ Сенату 11 декабря 1905 , сильно расширивший избирательное право в городах, в первую очередь для тамошней интеллигенции.

– «Учреждение Государственной Думы » от 20 февраля 1906, определившее права этого нового законодательного органа, а также порядок его роспуска и перерыва занятий.

– «Учреждение Государственного Совета », которое преобразовало это прежде законосовещательное учреждение в верхнюю палату Думы.

– подытожившие все эти реформы «Основные законы » 23 апреля 1906 – фактически Конституция , которая прямо не получила такого названия лишь из консервативной осторожности.

– многочисленные законы, упрочившие и расширившие гражданские права и свободы .

Это исходившее из принципов Манифеста 17 октября законодательство заменило прежнее российское самодержавие строем Думской монархии, который существовал до Февральской революции 1917 года. Новое государственное устройство имело немало недостатков. Избиравшиеся с 1906 четыре Государственных Думы не стали демократическими органами. В них господствовала олигархия богатых слоёв и партийных вождей, показавшая себя не лучше той царской бюрократии, с которой она самозабвенно враждовала.

Манифест 17 октября 1905 вдохновлялся чуждыми русским традициям идеями абстрактно-просветительского западного парламентаризма. Попытки внедрить их в российскую политическую практику потерпели, по сути, жестокий провал. Дума не смогла предотвратить катастрофической революции 1917 и даже сознательно содействовала её началу. Русским условиям и русской истории гораздо больше соответствовал государственно-земский строй , а не та отвлечённая «свобода», которая провозглашалась Манифестом.

Начало 1905 г. ознаменовалось событием, предопределившим все дальнейшие российские смуты - "Кровавым воскресеньем".

9 января демонстрация рабочих под предводительством священника Г.А. Гапона, руководителя созданной полицией организации "Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга", направилась с петицией к царю. На пути к Зимнему мирная демонстрация, состоящая из рабочих, их жен и детей, несших хоругви, иконы, кресты, портреты Николая II., была расстреляна… Так, началась первая русская революция.

Весной и летом 1905 г. продолжался рост революционного движения. Состоялись съезды большевиков и меньшевиков. Усиливалось стачечное движение. 12 мая 1905 г. началась всеобщая стачка в Иваново-Вознесенске, продолжавшаяся два с половиной месяца. В результате рабочим удалось добиться от Правительства повышения заработной платы, улучшения санитарных условий и др.

Июнь 1905 г. ознаменовался, во-первых, восстанием в г. Лодзи (Польша), вызванного расстрелом полицией рабочих - социал-демократов, и, во-вторых, восстанием на броненосце "Князь Потемкин Таврический", входившем в Черноморскую эскадру. С начала октября стачечное движение охватило железнодорожников. К 12 октября в забастовке участвовало 750 тыс. рабочих служащих и прекратилось движение по всем железнодорожным направлениям. 17 октября стачка охватила полностью Петербург и Москву.

Таким образом, стало очевидно, что сложившуюся в стране политическую ситуацию необходимо регулировать и разрешать. Первая попытка разрешения сложившейся в стране ситуации была предпринята Николаем II еще 18 февраля 1905 г., когда царь подписал рескрипт министра внутренних дел А. Булыгина, обещавший привлечь к обсуждению законов.

Манифестом от 6 августа 1905 года, император Николай II учредил Государственную Думу как "особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов".

Разработка положения о выборах возлагалась на министра внутренних дел Булыгина, срок созыва был установлен - не позднее половины января 1906 года. Однако разработанные комиссией во главе с Булыгиным, обсужденные на Петергофском совещании под председательством Николая II и утвержденные царским манифестом от 6 августа 1905 года положения о выборах в Думу (правом голоса наделялись лишь ограниченные категории лиц: крупные собственники недвижимых имуществ, крупные плательщики промыслового и квартирного налога, и - на особых основаниях - крестьяне) вызвали сильное недовольство в обществе, многочисленные митинги протеста и забастовки в конце концов вылились во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку, и выборы в "Булыгинскую думу" не состоялись.

В период проведения Всероссийской октябрьской политической стачки ситуация практически полностью уже вышла из-под контроля императора и правительства. Поэтому Николай II оказался перед выбором: "железной рукой" наводить порядок или пойти на уступки. Разрешить данную дилемму было поручено Сергею Юльевичу Витте. Витте, в свою очередь, поручил министру финансов А.Д. Оболенскому. Данный проект, сильно переработанный при групповом обсуждении, предусматривал "непременное" участие Государственной Думы и Государственного Совета в рассмотрении всех законодательных дел.

Документом предусматривалась выполнять волю императора, заключающуюся в "даровании" гражданских прав, скорейших выборах в Думу, привлечении к участию в них тех слоев общества, которые до этого были лишены избирательных прав, установлении незыблемости правила, что никакой закон не может получить силы без одобрения Думы, которой было предоставлена возможность надзора за действиями властей. 17 октября, Николай II подписал манифест в том виде, в котором он был подготовлен А.Д. Оболенским и Н.И. Вуичем под руководством Витте, и, одновременно, утвердил доклад Витте. То есть единовременно обрели силу противоречащие друг другу в значительной степени документы, которые разделяла всего неделя, но именно эта неделя стала переломной в ходе революции.

• 17 октября 1905 года "Манифест об усовершенствовании государственного порядка" провозгласил:
• 1) дарование свободы совести, слова, собраний и союзов;
• 2) привлечение к выборам более широких слоев населения (дается избирательное право тем слоям, у которых его никогда не было);
• 3) обязательный порядок утверждения Государственной Думой всех издаваемых законов (т.е. формируется законодательный орган).

Новой основой законодательной компетенции Государственной думы стал п.3 Манифеста 17 октября 1905 г., установивший "как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной думы". Эта норма была закреплена в ст. 86 Основных законов Российской империи в редакции 23 апреля 1906 г. "Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и восприять силу без утверждения Государя Императора Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. Отв. ред.Е.И. Индова. М., Юридическая литература, 1987. С. 114. ". Из совещательного органа, как устанавливалось Манифестом от 6 августа 1905, Дума становилась законодательным органом. Харламова Ю. В. Взаимоотношения законодательной и исполнительной ветвей власти в современной России (1993-2007 гг.) // Вестник МГУ, Серия 18: "Социология и политология", 2008, № 1

Данный законодательный акт был первым в истории русской Империи, в котором правитель заявлял о буржуазно-демократических свободах. Но это были заявления декларативного характера. Формированием законодательного органа Николай II отказывается от единоличного законотворчества. Манифест послужил толчком к созданию многих законодательных актов. Так 11 декабря 1905 года был издан Указ "Об изменении положения о выборах в Государственную Думу", которым значительно расширяется круг избирателей Исаев И.А. История государства и права России. М.: ООО ТК Велби, 2002. С. 174. 1 .

Манифест 20 февраля 1906 года дополнительно определил способы законодательного взаимодействия органов высшей власти; фактически он преобразовал Государственный совет Российской империи в подобие верхней палаты парламента.

В апреле 1906 года была создана Библиотека Государственной Думы, которая проработала до 1918 года, когда декретом Совнаркома канцелярия Государственной Думы и все структуры, составлявшие её аппарат, в том числе и библиотека, были упразднены. Первое заседание Государственной думы состоялось 27 апреля 1906 года в Таврическом дворце Санкт-Петербурга.

36. Манифест 17 октября 1905г.”Об усовершенствовании государственного порядка”История разработки,правовая природа и политическое значение

Начало XX в. - время возникновения политических партий, официальным основанием для возникновения которых явился Манифест 17 октября 1905 г., провозгласивший свободу слова, собраний и союзов.

В октябре в Москве началась забастовка, которая охватила всю страну и переросла во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку. Правительство и Николай II оказались перед необходимостью выбора: "железной рукой" наводить порядок или пойти на уступки. Граф Сергей Витте, вскоре назначенный главой правительства, решительно отстаивал вторую возможность. В начале октября 1905 г. Витте подал царю «всеподданнейший доклад», в котором задачей Правительства провозглашалось «стремление к осуществлению теперь же, впредь до законодательной санкции через Государственную думу», гражданских свобод. Тут же подчеркивалось, что «устроение правопорядка» дело долгое. Важнейшими мерами по урегулированию ситуации Витте здесь называл объединение министерств и преобразование Государственного совета. данный доклад был чересчур умеренным, причем таковым он казался даже Николаю II. Как следствие, 14 октября он приказал Витте разработать манифест о свободах. Витте, в свою очередь, поручил министру финансов А.Д. Оболенскому. 17 октября, Николай II подписал манифест в том виде, в котором был подготовлен А.Д. Оболенским и Н.И. Вучетичем под руководством Витте. Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка был обнародован 17 октября 1905 года. Историческое значение Манифеста заключалось в распределении единоличного права Российского Императора законодательствовать, между, собственно, монархом и законодательным (представительным) органом - Государственной думой. Таким образом, в России вводилась парламентская система. Государственный совет (высший законосовещательный орган Российской империи, существующий с 1810 года) становился верхней палатой парламента, Государственная дума - нижней палатой. К выборам в парламент привлекались слои населения, ранее лишенные избирательных прав. Без одобрения парламента не мог вступать в силу ни один закон. В то же время за Императором сохранялось право распускать Думу и блокировать её решения своим правом вето. Впоследствии Николай II не раз пользовался этими правами.

Также, Манифест провозглашал и предоставлял гражданские права и свободы, как то: свобода совести, свобода слова, свобода собрания и свобода формирования объединений. Таким образом, манифест был предшественником российской конституции.

Либеральная общественность встретила манифест ликованием. Цель революции считалась достигнутой, завершилось оформление партии кадетов, возник «Союз 17 октября» и другие партии. Левые круги, социал-демократы и эсеры, не были ни в малейшей степени удовлетворены и решили продолжать борьбу для достижения своих программных целей. Публикация манифеста также привела к наиболее массовым еврейским погромам в истории Российской империи.