Предпринимать меры ошибка. Нарушение лексической сочетаемости как речевая ошибка

15 сентября во время встречи в Кремле Дмитрия Медведева с представителями бизнес-сообщества президент заявил следующее:

Будем предпринимать меры для защиты собственности нашего бизнеса за рубежом. Вообще защита интересов российского бизнеса, не только внутри страны, но и за рубежом, является одним из приоритетов государства.

Здесь Дмитрий Медведев допустил (и не в первый раз!) распространенную ошибку. Согласно нормам русского языка, конечно же, надо говорить «принимать», а не «предпринимать меры». Предпринимают, все-таки, усилия. И все же многие, особенно в спонтанной речи, эти глаголы путают.

«По-видимому, надо начать со словарей, - комментирует эту проблему заместитель директора Института русского языка имени В.В. Виноградова Леонид Крысин . - По словарям "предпринять" и "принять" различаются следующим образом. "Предпринять" - это начать делать что-либо, приступить к чему-либо: предпринять новые исследования, чтобы нам такое предпринять? Вот такие примеры. А "принять" - много значений у этого глагола, и в одном из значений - совершить, осуществить, принять решение (то есть решить), принимать участие (то есть участвовать), принять присягу (присягнуть) и принять меры. Обратите внимание, в последнем случае никакого глагола нельзя поставить взамен словосочетания. Может быть, из-за этого часто допускается эта ошибка - "предпринять меры" вместо "принять меры". Конечно, менять местами "предпринять" и "принять" нельзя. Нельзя сказать "принять новые исследования" вместо "предпринять" и, наоборот, нельзя сказать "предпринять участие"».

- Думаю, что часто ошибаются, потому что по внешнему облику они похожи.

Да, они похожи. Но, вообще, если несколько более обще говорить об этом, надо сказать о таком свойстве языка, как избирательность, избирательность в сочетании слов. Она очень капризна, причудлива. Мы говорим - «оказать помощь», «совершить нападение» или «совершить ошибку», но не можем сказать «оказать нападение», или «оказать ошибку», или «совершить помощь».

- Это то, что называется устойчивое словосочетание.

Да. Еще лингвисты называют это идиоматичностью , то есть своеобразием таким сочетания - «испытывать стыд», но «питать надежду», «произвести осмотр», но «проводить собрание» и так далее. Все эти глаголы как-то очень избирательны, хотя значат фактически одно и тоже. Они почти опустошены в смысловом отношении.

Да, чтобы понять до какой степени, вспомним, что в русском языке есть и не опустошенные глаголы - допустим, рубить. Понятно, что это очень конкретное действие.

Ну, да, рубить. Целый ряд глаголов, образованных от существительных - «помогать», «влиять», «сопротивляться» (вместо «оказывать сопротивление») никак не назовешь опустошенными. А вот эти «совершать», «оказывать», «проводить», «производить», конечно, почти ничего не значат. Они как бы оглаголивают существительное.

Если к смыслу здесь апеллировать бесполезно, ведь вы же сказали, что многие из этих глаголов значат почти одно и тоже, а все вместе вообще мало что значат, стало быть, единственная рекомендация для тех, кто хочет говорить грамотно - это запоминать, как правильно говорить?

Носитель языка это не запоминает, он как бы это впитывает по мере усвоения родного языка, как он с детства привыкает слышать. И в ходе этого процесса он учится правильно сочетать слова. Как только происходит ошибка, говорящий замечает ее. Не будучи лингвистом совершенно, он понимает, что так сказать нельзя.

Это если языковая среда, в которой растет ребенок, качественная. А если он слышит, что по телевизору глава государства говорит «предпринять меры»…

Да. Эта ошибка очень распространенная. Часто многие ее просто не замечают.

Тонкий знаток русского языка Нора Галь в чрезвычайно дельной книге «Поэзия перевода» советовала по возможности избегать тех самых опустошенных слов, о которых говорил Леонид Крысин. И в самом деле, куда естественнее звучит «наказать», а не «наложить взыскание»; «помочь», а не «оказать помощь». Сказанное не относится к идиоматическому выражению «принять меры». Тут если хочешь, чтобы в речи не было оттенка официоза, казенности, нужно не другое слово подыскивать, а все предложение переиначивать.

В заголовке этой статьи использована нехитрая игра слов, основанная на созвучии глаголов предпринять/предпринимать и принять/принимать . Прием этот весьма популярен: обнаружить его можно, например, в заглавиях многочисленных интернет-форумов медицинской тематики («Что принять или предпринять ?» ) или тексте стандартной открытки, адресованной «дорогому предпринимателю»: «У тебя сегодня праздник, а ты еще ничего не предпринял ... чтобы мы чего-нибудь приняли . А мы предприняли ! Так что прими от нас искреннее пожелание процветания, хорошего настроения и крепкого, как спирт, здоровья!» (www.voicecards.ru).

В подобных случаях обыгрывается в первую очередь созвучие интересующих нас глаголов, но, коль скоро созвучие это основано на их этимологической связи, в игру оказываются включенными и значения слов.

Для глагола принять четырехтомный «Словарь русского языка» (так называемый Малый академический словарь, или МАС; М., 1957-1984) приводит восемнадцать значений , а «Комплексный нормативный словарь современного русского языка» (СПб., 2011) расширяет их число до двадцати одного (вводя в том числе и свойственное разговорной речи значение "выпить спиртного"). Список значений слова предпринимать-предпринять куда скромнее: «Затевать, решаться исполнить какое-либо новое дело, приступать к совершенью чего-либо значительного. Мы предпринимаем устройство пароходного сообщенья , затеваем, намерены или хотим устроить» («Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля); «Приступить к осуществлению чего-н., решиться на исполнение чего-н.» («Толковый словарь русского языка» под. ред. Д.Н. Ушакова, 1939) ; «Приступать к совершению чего-л., начинать делать что-л.» («Словарь современного русского литературного языка» в 17 тт., далее — БАС); «Приступить к осуществлению чего-л. || Сделать, осуществить, совершить» (МАС) .

Приведен в МАС и обширный список устойчивых сочетаний с глаголом принять : принять бой (или сражение, удар) — не уклониться от боя, возникшего по инициативе противника; принять меры — осуществить меры; принять за правило — сделать правилом и т.п.

И все, казалось бы, вполне понятно. Правда, не очень легко обнаружить, с каким именно из приведенных словарями значений слова принять соотносится глагол в сочетании принять меры . Впрочем, в описании, приведенном МАС, это может быть значение 9: «С некоторыми существительными образует сочетания со значением того или иного действия в зависимости от смысла существительного. Принять решение (решить). Принять смерть (умереть). Принять экзамен (проэкзаменовать)»; в «Комплексном словаре» - значение 13: «Совершить, осуществить то, что выражено существительным. Принять решение. Принять смерть. Принять участие в обсуждении. Принять присягу. Принять необходимые меры ».

Иначе говоря, глагол принять в составе определенных сочетаний может употребляться в значении "осуществить, совершить" — то есть в том, какое к середине XX столетия приобрел и глагол предпринять , ранее обозначавший лишь предполагаемое или едва начатое действие.

Опять-таки — ничего странного. Это обычное свойство паронимов — близких по звучанию и написанию однокоренных слов одной части речи, которые иногда могут иметь частично совпадающие значения (цветастый — цветистый; виноватый — виновный — повинный и т.п.).

Многие специалисты по ортологии (науке о культуре речи, то есть о языковой норме и отклонениях от нее) настаивают на том, что оборот есть сугубая речевая ошибка — нарушение лексической сочетаемости.

Так, в претерпевшем множество переизданий пособии Д.Э. Розенталя, И.Б. Голуб и М.А. Теленковой «Современный русский язык» отмечается: «В речи встречаются случаи контаминации компонентов фразеологических сочетаний: играет значение — имеет роль (вместо имеет значение - играет роль ), предпринять меры — принять шаги (вместо принять меры — предпринять шаги )». Освященный именем Розенталя, пример контаминации выражений принять меры — предпринять шаги (действия, усилия и т.п.) в дальнейшем вошел в многочисленные пособия и сборники упражнений, подписанные именами иных авторов. На некорректность сочетания предпринять меры указывает и ортологический словарь «Трудности современного употребления» Э.Д. Головиной (Киров, 2011), однако в этом источнике учитывается лишь одно значение глагола предпринимать ("приступать к какому-л. делу"), поэтому, цитируя газетные статьи (Какие меры еще предпринимаются? и т.п.), автор строго указывает: «надо — принимаются ».

Марина Королева и Ольга Северская посвятили выражению предпринять-предпринимать меры целых две передачи из цикла «Говорим по-русски» (радио «Эхо Москвы»), а в статье «О предприятиях и мероприятиях» Ольга Северская подробно обосновывает свою убежденность в ошибочности этого оборота: «Во-первых, всем известно слово мероприятие , а меропредприятие пока может присниться только в страшном сне о судьбах языка. Во-вторых, раньше, что зафиксировано словарем Ушакова, существовал оборот брать меры , а это, в свою очередь, калька с французского prendre les mesures (в английском есть соответствующее выражение to take measures ). В-третьих, значения глаголов принимать и предпринимать все же друг от друга отличаются, чем и определяется возможность языкового существования принимаемых мер и предпринимаемых попыток, шагов, усилий , но не наоборот. ‹…› Логика контаминации выражений что-то предпринять и принять меры ясна, но, на мой взгляд, порочна».

Л.П. Крысин в интервью Лилии Павельевой также апеллирует к значениям глаголов предпринять и принять : «По-видимому, надо начать со словарей. По словарям предпринять и принять различаются следующим образом. Предпринять — это начать делать что-либо, приступить к чему-либо: предпринять новые исследования, чтобы нам такое предпринять? Вот такие примеры. А принять — много значений у этого глагола, и в одном из значений — совершить, осуществить, принять решение (то есть решить), принимать участие (то есть участвовать), принять присягу (присягнуть) и принять меры. Обратите внимание, в последнем случае никакого глагола нельзя поставить взамен словосочетания. Может быть, из-за этого часто допускается эта ошибка — предпринять меры вместо принять меры ».

Напомним, что именно «начав со словарей», мы и убедились в совпадении одного из значений глаголов предпринять и принять …

Словари, разумеется, не могут быть единственным аргументом в этом ортологическом споре. Поэтому далее Л.П. Крысин отмечает, что выражение предпринять-предпринимать меры некорректно еще и по той причине, что в нем нарушена идиоматичность сочетания принять меры : «…Надо сказать о таком свойстве языка, как избирательность, избирательность в сочетании слов. Она очень капризна, причудлива. Мы говорим — "оказать помощь", "совершить нападение" или "совершить ошибку", но не можем сказать "оказать нападение", или "оказать ошибку", или "совершить помощь"».

Если сгруппировать собранные здесь дефектные высказывания по лингвистическим основаниям, сведя в единый блок однотипные ошибки, мы получим два десятка их разновидностей, среди которых статистически преобладающими оказываются стилистические, грамматические (управление, согласование, неправильное формообразование), лексические и акцентологические, т.е. погрешности в ударении. Единичными фактами представлены нарушения, связанные с грамматическим родом аббревиатур (одно ЦК вместо один ЦК, сама МВФ вместо сам МВФ, НАТО - оно вместо она и под.; с образованием сравнительной степени прилагательных и краткой формы (слабже, более слабее, более скромнее, более хуже, более подробнее, прежен вместо прежний); с пропуском слова во фразе (внести Черномырдина вместо внести кандидатуру Черномырдина; порывы ветра достигали пятнадцать-двадцать метров в секунду вместо достигали скорости; фильм “Армагеддон” состоится вместо просмотр или премьера фильма; итог нашего круга вопросов вместо итог рассмотрения; кого имел Президент вместо имел в виду Президент и др.); с логическим противоречием в высказывании, порожденным скрытым психическим конфликтом, или с контаминацией нескольких словосочетаний (я впервые еще раз увидела; температура не будет очень холодной; Гайдар сказал, что я глазам своим не поверил; интернационалистическая группа преступников, в составе которой два таджика, грузин, чеченец, украинец и москвич).

В дальнейшем комментарий будет касаться перечисленных выше наиболее частых типов ошибок, но прежде мы хотели бы выделить две группы специфических нарушений правильности и чистоты русской речи, которые, помимо частоты их встречаемости и лингвистических оснований появления, характеризуются дополнительными социопсихологическими свойствами, требующими отдельного рассмотрения.

Прецизионные ошибки

Итак, первая из двух групп ошибок объединяет слова и конструкции, которые мы назвали прецизионными. Термин, несколько его переосмыслив, мы взяли из теории перевода, где прецизионными называют языковые единицы, которые требуют особо высокой точности при передаче их на других языках. Это, как правило, имена собственные, числовые величины и какие-то вновь возникающие наименования, не получившие еще однозначных эквивалентов в других языках. Все они требуют точного знания. В применении же к языковым ошибкам, которые нарушают точность русской речи, в объем понятия “прецизионные” мы включаем слова и конструкции, которые служат камнем преткновения в овладении нормами литературной речи. В них постоянно совершаются в речевой практике отклонения от правил, столь же постоянно и настойчиво отмечаемые специалистами по культуре речи, искоренить которые в узусе не удается в течение длительного времени. Этого типа ошибки и служат своего рода лакмусовой бумажкой, культурно-речевым тестом для говорящих, определяющим степень владения ими культурой русской речи. Девизом группы так понимаемых прецизионных слов и форм должен стать призыв:

“Это надо выучить и знать!” В их число входят ошибки всех уровней языкового строя - грамматические, лексические, орфоэпические. Начнем с лексических ошибок. Это недопустимость употребления:

Бесприставочной формы “ложить”;

Глагола “одеть” [на себя] вместо “надеть”: надо одевать другую обувь - Е. Додолев;

Могу джинсы одеть - В. Третьяк;

Ничего не могу одеть - А. Пугачева;

Он на себя одел - Глэм;

Оденем часы, одевайте наушники, одену очки и т.п. Надо сказать, что эта ошибка имеет вековую историю, и большинство совершающих ее сегодня в практике спонтанной речи теоретически знают, что по отношению к себе следует употребить глагол “надеть”, поскольку настойчивые рекомендации лингвистов по этому поводу всем известны. Такой внутренний конфликт между распространенным узусом и знанием приводит иногда к обратному эффекту с каламбурным смыслом: “на мне было столько надето..., т.е. не надето, а надежд” (вместо одежд);

Предпринять меры вместо принять меры, но предпринять шаги или действия;

Озвучить в значении “назвать, сообщить, произнести вслух”:

кандидатуры, которые озвучены (Н. Рыжков); озвучил информацию о том, что (О. Ситнова); сообщение озвучил (Н. Петкова); озвучил точку зрения (М. Дементьева); и, наконец, двойная ошибка - озвучил о том, что (Г. Зюганов). Глагол озвучить в литературном русском языке имеет значение “записать звуковое сопровождение (фильма) отдельно от съемки”. Его использование в указанном выше смысле (“произнести”) является грубым нарушением нормы, искажающим законы сочетаемости слов и эстетически оскорбляющим слух носителя русского языка, но в этом ошибочном употреблении он так полюбился некоторым политикам и журналистам, что стал принадлежностью, своеобразным знаком политико-публицистического “жаргона”.

Видимо, политический “жаргон” мог бы стать предметом отдельного изучения. Входящие в него слова и словоформы выполняют особую социопсихологическую роль, служа для использующих их приметой принадлежности к одному кругу тесно взаимодействующих (взаимодействующих не только кооперативно, но и находящихся на разных позициях в этом взаимодействии) и понимающих друг друга людей. Такой приметой, например, оказывается слово с неправильным ударением “намерЕния” (Ю. Маслюков, Г. Кулик, Ю. Лужков, Г. Явлинский). Аналогично в свое время в кругу лиц, близких к И. В. Сталину, получило распространение произношение слова “лавирУет”, которое должно было подчеркнуть, что тот, про кого это говорят, не всегда твердо следует генеральной линии партии. К числу единиц политического жаргона нашего времени я бы отнес также ошибочное ударение в форме “прИнять”, несостоявшуюся, к счастью, тенденцию произносить “нАчать”, употребление глаголов “проголосовать кого” вместо “проголосовать за кого (проголосовать Степашина) и “внести кого (Черномырдина)” вместо “внести кандидатуру Черномырдина”;

слово “подвижки” и конструкцию “о том, что” (об этой последней - ниже);

Довлеть: это слово в искаженном смысле “оказывать нажим, давить” часто отмечается специалистами как культурно-речевая ошибка, но тем не менее продолжает встречаться у лиц, склонных к некоторой манерности и вычурности речи (“...Иванишевич довлеет на француза...” - С. Ческидов). В литературно правильном употреблении довлеть означает “быть самодостаточным, удовлетворять”.

К числу лексических ошибок, свидетельствующих о незнании формы или значения иностранных слов, можно отнести такие употребления, как:

Последнее высказывание является кредом...” вместо кредо (С. Белошапкина);

- “Ждите экспансии креативных людей” (М. Марголис);

- дебюторы этого банка... (А. Князева), где в основе ошибки - паронимическое сближение слов дебит и дебют;

- “основной темой митинга стали противоречия между протестантами” (Е. Глазунова), где последнее слово во фразе является авторским новообразованием из словосочетания прилагательного с существительным ПРОТЕСТ-ующие + демонстр-АНТЫ. Но при этом говорящая не почувствовала, что созданный ею путем стяжения двух слов в одно окказионализм совпал с уже существующим в языке словом с совершенно другим значением, что породило трудности в восприятии высказывания слушателями;

Неправильное произношение слов “инциндент” (О. Маяцкая) и “компроментировать” (Д. Муратов, Н. Петкова) с лишним звуком “н” в корне.

В сфере грамматики мы обнаруживаем застарелые, в течение многих лет неискореняемые ошибки:

В падежном управлении: согласно многолетних наблюдений (А. Лебедь), согласно законов (В. Комиссаров, Г. Селезнев), где употреблена форма родительного падежа вместо дательного (правильно - согласно законам); оплачивать за услуги (Ю. Лужков) вместо оплачивать услуги или платить за услуги;

В согласовании: обоих кафедр, обоих сторон (газета “Дружба”, М. Леонтьев) вместо обеих; из семидесяти дел двое приняты к рассмотрению вместо два дела, но двое людей.

Наибольшее число ошибок на согласование дают составные числительные, которые правильно изменять по падежам, согласуя формы составляющих их частей, не умеют многие журналисты, Политики и государственные чиновники: к восемьсот пятидесятилетию Москвы (А. Кротова) вместо восьмисотпятидесятилетию ; во всех четырехсот семидесяти томах этого дела (Н. Николаев) вместо четырехстах семидесяти ; проголосовало триста семьдесят депутатов при шестьдесят три против (А. Андреев) вместо при шестидесяти трех, и т.п. в высказываниях В. Синельникова, С. Миронова, П. Лобкова, Е. Новосельской, в текстах “МК”. В качестве одного из объяснений большинства ошибок в образовании падежных форм сложных числительных нужно иметь в виду следующее обстоятельство. Говорящий хочет, чтобы называемое им число было в точности, без искажений воспринято слушающим. Устная же речь протекает в разных условиях и зачастую встречается с помехами - посторонними шумами, отвлечением внимания самого слушающего, возможными произносительными дефектами говорящего, неполадками в технических средствах связи. Чтобы на пути передачи числовой информации свести воздействие помех к минимуму, говорящий, учитывая интересы адресата речи, проговаривает числительные как неизменяемые слова. Это обстоятельство, естественно, не оправдывает ошибку, но как-то помогает понять ее возможные причины (Напомним, что в языке профессиональных военных во избежание искажений запрещается склонять названия населенных пунктов и числительные, передающие цифровые обозначения.).

Из области синтаксиса к группе прецизионных ошибок я отношу рассмотренный выше запретный деепричастный оборот (“глядя в окно, у меня слетела шляпа”) и конструкцию “о том, что”. Можно “говорить о том, что”, можно “рассказать” или “услышать”, но далеко не все глаголы передачи и получения информации допускают такое управление. Распространение в публичной “о том, что” на все большее число “информационных” глаголов, став приметой политико-публицистического жаргона, превращается теперь в массовую тенденцию, которая оказывает давление на литературную норму, а по отношению к использующим эту конструкцию является свидетельством недостаточно строгого отношения к собственной речи. Недопустимыми следует считать такие выражения: обсуждали о том, что (Б. Березовский); утверждают о том, что (А. Анкудинов); поняли/было понято о том, что (С. Сорокина, А. Крупенин, В. Токменев); в тот период времени, о котором вы указываете (В. Путин); означает о том, что (М. Задорнов); не верите о том, что (А. Лукьянов); ожидал о том, что (В. Илюхин); допущена ошибка о том, что (П. Гусев), озвучили о том, что (Г. Зюганов); говоря о том, о чем заметил (Е. Киселев).

Наконец, последнюю разновидность некодифицированных выражений в этой группе составляют ошибки в ударении. Вообще акцентологические ошибки,

зафиксированные в рассматриваемом материале, весьма разнообразны, однако к прецизионным я отношу те из них, которые обнаруживаются в небольшой группе слов, но повторяются постоянно и с которыми специалисты по культуре речи борются десятилетиями. Эти слова в правильном произношении (договОр, квартАл, срЕдства, намЕрения, языковОй, принЯть, начАть) надо просто заучить тем, кто грешит этими ошибками, добавив в этот список группу причастий, произносимых часто с неправильным ударением на корне -нес- и корне -вед-, тогда как нормативное их звучание требует постановки ударения на суффиксе (проведЁнный, нанесЁнный) или на окончании (приведенЫ, возведенО, внесенА и т. п.). Слово “начАть” имеет сложную акцентологическую парадигму с подвижным ударением в разных его формах, и хотя неправильная исходная форма “нАчать” стала притчей во языцех и породила множество анекдотов, ошибка, изгнанная в дверь, влетает в окна других его словоформ: пожар начАлся (А. Медведев) - вместо нАчался или началсЯ; нАчавшихся переговоров (А. Степаненко) - вместо начАвшихся; нАчала увлекаться (В. Вульф) - вместо началА и т.п.

Хотя отмеченных в нашем материале прецизионных ошибок суммарно не больше 10%, они наиболее остро режут слух носителя языка. Любое из перечисленных в этом разделе слов и выражений можно использовать для проверки речевой грамотности говорящих: “как вы произнесете слово “средство” во множественном числе?” В целом эти прецизионные слова нужно знать, выучить раз и навсегда.

Контаминация слов и форм

Вторая группа нарушений правильности и точности речи объединяет явления иной, чем рассмотренная выше, природы и является одной из самых многочисленных, составляя около 20% всего массива. Этот тип ошибок связан уже не со статичным знанием или незнанием правил и конкретных слов, а определяется динамикой языковой компетенции говорящего, его способностью к контролю и развитию своей речи. Иными словами, природа таких ошибок уже не только лингвистическая, но и психологическая. В языковую компетенцию, помимо знаний и опыта, входят способность к рефлексии по поводу формы произносимого текста и способность к самооценке сказанного. В условиях дефицита эфирного времени телеведущий или интервьюируемый политик, формулируя мысль, стремится выразить ее предельно кратко, но это тот случай, когда “сестра таланта” оказывается ему не родной и близкой, а далекой, сводной: “я не буду лить много слов”, - говорит А. Асмолов. Это высказывание является результатом сокращения, сжатия примерно такого нормативного и нормального текста: “я не буду лить воду и говорить много слов”.

Подобные факты, порождаемые стремлением говорящего совместить, “слить в единое слово” смысл развернутого, многословного выражения, получили в лингвистике специальное наименование - универбация. Тенденция к универбации имеет свои плюсы, отвечая принципу “экономии усилий” - одному из фундаментальных законов развития языка и речевой практики. Сравним: мы говорим “разрядка” вместо “разрядка международной напряженности” или “филфак” вместо “филологический факультет” и др. Но положительный эффект может превратиться в свою противоположность, и универбация приводит к искажению правильной русской речи в ситуациях, когда у говорящего при формулировании им мысли имеют место “соперничающие планы преартикуляции”, или “конфликтные речевые интенции”, как выражаются психоаналитики.

В лингвистическом плане это явление квалифицируется как контаминация, т.е. пересечение и наложение друг на друга двух одинаково возможных, правильных способов описания события или факта, например, во фразе “с окончанием футбольного матча количество звонящих должно активизироваться” (В. Ильинский). В конфликт речевых намерений вступают идея активизации зрителей, звонящих в студию, и, как следствие, идея роста числа звонков. Правильная конструкция выглядела бы примерно так: “С окончанием футбольного матча зрители должны активизироваться и количество звонков увеличится” или фразу “Есть у нас тут один миллионер в долларах” (В. Комиссаров) следовало бы трансформировать в правильную “Есть у нас тут один богатый человек, состояние которого исчисляется в миллионах долларов”. Сравним также “какие доходы вы зарабатываете?” (В. Матвиенко) - вопрос, в котором скрыты две части: какие у вас доходы + сколько вы зарабатываете?

Конкурирующие намерения говорящего проявляются чаще всего в смешении и наложении друг на друга таких единиц языка, которые обладают повышенной выразительностью:

Двух устойчивых сочетаний или фразеологизмов: жизнь поставила перед Татьяной неразрешимый тупик - В. Комиссаров (из “поставила неразрешимый вопрос” + “поставила Татьяну в тупик”); говорят, что вы нашли общий язык в племени людоедов - Е. Киселев (из “найти общий язык с племенем” + “найти понимание в племени”); я считал необходимым довести до мнения Президента... - Г. Явлинский (из “довести до сведения Президента” + “чтобы узнать его мнение”);

Двух синонимов или синонимических выражений, требующих разного глагольного управления: люди становятся из врагов в оппонентов - Д. Якушкин (из “становятся оппонентами” + “превращаются в оппонентов”); “я бы не назвал, что это криминальный район - И. Иванов (из “не назвал этот район криминальным” + “не сказал, что это криминальный район”); “мы хотим обратить внимание общества к этой проблеме” - Г. Явлинский (из “обратить внимание на” + “привлечь внимание к”); “эта номинация занимает большое и важное значение” - И. Верник (из “занимать важное место” + “иметь важное значение”); сравним два выражения: “речь-то еще идет и в том, что” (В. Комиссаров) и “вопрос идет только об одном...” (В. Геращенко). В обоих высказываниях допущена ошибка, вызванная контаминацией синонимических оборотов “речь идет о” и “вопрос (заключается) в том, что”;

Двух однокоренных и близких по смыслу слов: “а вам не возникает обидно, что так произошло?” - А. Максимов (из “у вас не возникает обида” + “вам не (становится) обидно); “и мы как-то к этому свыклись” - В. Илюхин (из “к этому привыкли” + “с этим свыклись”); “обязанности свои они справляют” - М. Дейч (из “отправлять обязанности” + “справляться с обязанностями”).

Приведенные образцы ошибок показывают, что при отсутствии контроля за своей речью говорящий может обратить богатейшие средства образности, силы, экспрессивности и точности русского языка - фразеологизмы, тропы, синонимы, оттенки семантики слов, словообразовательные возможности - во зло, в орудие его искажения и разрушения, порождая нелепые сочетания типа “власть пойдут на это” (В. Илюхин), “контрабанда наркотиками” (В. Глускер), “не последнее слово будут играть” (А. Венедиктов), “уволить в отставку” (Е. Киселев), “тебе не имеет значения” (В. Крюк), “помахать мускулами” (В. Густов), “вселить надежду кому-то” (В. Комиссаров), “продуктов здесь дают впроголодь” (А. Поборцев) и др. Чемпионом по контами-национным ошибкам оказался В. Комиссаров: в нашем собрании из 80 ошибок этого типа 13 принадлежат ему.

Ошибки в грамматике

Ошибки, связанные с образованием форм слова (склонение и спряжение), с неправильным соединением слов во фразе (сочетаемость) и построением целых предложений (синтаксис), хотя и менее бросаются в глаза по сравнению с рассмотренными выше двумя типами нарушений нормы, но создают те же помехи на пути передачи информации слушателям и столь же отрицательно характеризуют говорящих.

Наибольшее число грамматических ошибок приходится на именные и глагольные словосочетания, т.е. на предложно-падежное и глагольное управление. Соблюдение предписаний языковой системы и кодифицированных правил построения словосочетаний требует использования вполне определенных падежных форм: если употреблен глагол “являться”, то он должен соединять слово в именительном падеже со словом в творительном - “что/кто является чем/кем”; если говорящий использует слово “дотронуться”, то в сочетание с ним должно войти существительное с предлогом “до”, а глагол “говорить” можно соединить с именным дополнением либо в винительном - “говорить что”, либо в предложном - “говорить о чем”, но никак не “говорить за что”, поэтому впечатление неряшливости речи и неточности объяснений оставляют у слушателя фразы:

- “критерий оценки деятельности наших подразделений является раскрываемость преступлений” (В. Колесников);

- “стоит только дотронуться к балансу двух властей” (М. Баглай);

- “и у нас действительно будет ответственность тех, кто за это говорит” (О. Сысуев).

Причиной такого рода ошибок может, конечно, быть и психологический конфликт двух соперничающих речевых намерений: сравним, например, фразу “обвинить их можно было лишь заупотребление наркотиков” (М. Стрелец), где в противоречие вступает пара словосочетаний “обвинить в чем-то” и “наказать за что-то”, а итогом конфликта становится несоответствующее норме управление “обвинить за”, однако главной причиной все-таки является невнимание к своей речи, к плану построения фразы (а такой план есть у любого говорящего всегда) и отсутствие контроля за его реализацией: говорящий не слышит себя, его языковое сознание не чувствует той самой “ответственности”, о которой он говорит. Эта причина поддается устранению. Научиться себя слышать, а значит, испытывать ответственность и уважать интересы слушателей в состоянии каждый грамотный (а наши языковые авторитеты “все учились понемногу”) носитель русского языка. Надо только этого хотеть.

Такая психологическая установка избавит говорящего от появления в его речи странных для русского уха, а подчас уродливых сочетаний, способных вызвать улыбку на “румяных устах” внимающих ему слушателей:

- “ко мне вдруг пришла такая мысль...” (Ю. Меньшова), как будто “мысль”, как маленькая девочка, прибежала босиком по траве и схватила за руку;

- “я еще не в курсе об этой информации” (Ю. Скуратов);

- “об этом заявила глава налоговой службы Георгий Босс” (А. Дадыко). Мы можем сказать “врач пришла”, да и “глава”, конечно, “могла” заявить, если бы она была не Георгием Боссом, а женщиной.

Из-за нарушений в согласовании особенно страдают сложные предложения, которые в устной речи не должны быть слишком длинными, так как оперативная память человека не может удержать под контролем синтаксические связи большой глубины. Так, в предложении “и даже самая сильная женщина, к которой я себя причисляю, хочется быть слабой и ранимой” (А. Смехова) нарушены связи между всеми тремя фрагментами, на которые оно разбито. Аналогичную ошибку видим во фразе “хотя в качестве примера приведу визит боливийской делегации, в ходе которой мы с удивлением узнали, что” (А. Разбаш), где придаточное предложение согласуется не со словом, к которому оно относится, а со словом “делегация”, в результате чего получается искаженное сочетание “визит, в ходе которой...”. Еще один образчик согласования во фразе того же автора: “Большой театр отправил его на пенсию, где он больше не танцевал” - без комментариев.

Ошибки в образовании словоформ менее частотны, но не менее курьезны:

- “измазовав все грязью, мы теперь уже сами заблуждаемся, где правда, а где ложь” (С. Дубинин) - вместо “измазав”;

- “Евгений Максимович говорил с господином Гор” (В. Яковлев) вместо “с господином Гором”, так как мужские фамилии в русском языке склоняются;

- “отмечу из наиболее последнего” (Г. Боос) - прилагательное “последний” не имеет степеней сравнения;

- “есть озабоченности, на которые мы не всегда адекватно отвечаем” (Ю. Маслюков) - слово “озабоченность” не имеет формы множественного числа в нормативном языке так же, как слово “поддержка” (ср. “без финансовых поддержек нам нельзя существовать” - И. Лиспа), хотя в профессиональном языке балета и могут, вероятно, существовать различные виды “поддержек”. Следует заметить, впрочем, что распространившиеся случаи образования множественного числа от слов, которые ранее во множественном не употреблялись, могут свидетельствовать об определенной тенденции в самой языковой системе, которая таким образом реализует один из резервов своего развития.

Некорректное употребление предлогов тоже приводит к курьезным сочетаниям: “а я свою подпись из-под этого документа не уберу” (В. Семаго), “натовская авиация продолжает по ошибке бомбить албанцев, для которых (вместо ради которых - Ю.К.) и была начата военная кампания” (Б. Андреева); “мы уже сегодня получаем предложения с наших областей” (Г. Селезнев) - вместо из наших областей и т.п.

Но есть более сложные случаи, когда за внешним, находящимся на поверхности отступлением от культурно-речевой нормы скрывается подсознательное стремление говорящего поменять местами субъект и объект действия, замаскировав “действователя” и представив событие как протекающее совершенно объективно, независимо от активного его участника. Ср., например: “важнейшим политическим событием недели должно было стать обсуждение в комитетах Госдумы бюджета, оно отложилось, но тем не менее работа предстоит тяжелая” (В. Рыжков). Языковая ошибка здесь заключается в том, что образована пассивная форма от глагола “отложить”, который такой формы не имеет. Так, от активной конструкции “рабочие строили дом” можно образовать пассив - “дом строился рабочими”, но с глаголом “отложить” точно такая же трансформация невозможна, и конструкцию “депутаты (мы) отложили обсуждение” можно преобразовать в пассивную, только использовав страдательное причастие, - “обсуждение было отложено депутатами (нами)”. Сочетание же “обсуждение отложилось” воспринимается как двусмысленное, поскольку совпадает по форме с сочетанием “событие отложилось (в памяти)”. Психологическое же содержание такого словоупотребления, такой бессубъектной формулировки - “обсуждение отложилось” - в том, что она не предполагает, попросту снимает вопросы “кто отложил и почему?”

Такое приводящее иногда к ошибкам стремление замаскировать, убрать с авансцены, отодвинуть на задний план субъекта действия свойственно в большей мере языку политики, чем другим жанрам публичной речи: “надо продолжить переговоры, которыми мы были достигнуты определенные результаты” (И. Сергеев). Знаменательна в этой фразе оговорка “мы”, которая, полностью разрушая грамматическую структуру фразы, осталась в ней от “другого плана артикуляции”: сказать, что “мы достигли результатов” вроде бы нескромно, да и не вполне соответствует действительности. Но и очищенная от этой оговорки фраза, смысл которой в том, что “результаты достигнуты переговорами”, содержит грамматическую ошибку в управлении, так как “результаты достигаются в переговорах”, а не “переговорами”. Спрятан от слушателя субъект действия и во фразе “время не располагает такой возможностью”, где реальным действующим лицом является “мы”: это “мы не располагаем возможностью из-за того, что время не позволяет нам ее использовать”, но столь критически оценивать самих себя неразумно, и поэтому роль грамматического субъекта передается “времени”, которое течет объективно и с которого взятки гладки, а “мы” здесь как будто и ни при чем.

Замысловатая игра в “субъекты-объекты” может принимать и иную направленность, при которой субъект, наоборот, выдвигается на первый план, субъекту приписываются качества объекта. Так, во фразе А. Крупенина “я был красноречив, аргументирован” это “я” вбирает в себя не только оценку самого “себя” (красноречив), но и характеристику собственной речи: ведь аргументированной была речь говорящего, а не он сам; в результате возникает и грамматическая, и логическая ошибка. Ср. также: “Виктор Степанович, у вас хорошие человеческие качества, не сгорайте их в думском горниле...” (Н. Харитонов). Призыв “не сгорать” может быть адресован здесь только Виктору Степановичу, но автор обращает его к “хорошим человеческим качествам”, заменяя переходный глагол “сжигать” его непереходным конверсивом “сгорать” и порождая нелепое высказывание.

Некорректный выбор слова вкупе с синтаксическими нарушениями приводит не только к ошибкам, вызывающим смех, но и создает двусмысленные высказывания, которые не всегда поддаются расшифровке слушающими. “Многократная ситуация усугубляется тем...”, - говорит Ю. Буш, и понять, имеет ли он в виду “ситуацию”, которая многократно повторялась, или ситуацию, которая многократно “усугубляется”, - затруднительно. Сюда же относится совершенно загадочная мысль В. Жириновского “национальный момент не выдерживает никто...” и амбивалентная фраза Б. Березовского “с теми людьми, кому вопросы зависят...”, за синтаксической ошибкой в которой скрываются два понимания: то ли это “люди, от кого” вопросы (их решения) зависят, то ли, напротив, это “люди, для кого” вопросы (и их решения) зависят. Классическим образцом двусмыслицы может служить высказывание Н. Харитонова: “Примаков обратился с просьбой не заниматься импичментом Президента, так как в данной ситуации это прослабит наше государство”. Аналогичный эффект вызывает фраза В. Илюхина: “...ОРТ обязано было выплачивать Президенту причитающие ему дивидЭнды...”, где, помимо неправильного произношения последнего слова, слушатель сталкивается с “причитающими дивидендами”, т.е. дивидендами, которые “причитают”, занимаются “причитаниями”, очевидно, заодно с теми “финансами”, что “поют романсы”.

Стилистические дефекты

Стилистические шероховатости, неточности, прямые отступления от стилевых литературных норм составляют в нашей летописи ошибок от 20% до 25% всех зафиксированных в ней случаев. На первый взгляд может показаться, что ошибки в стилистике являются не столь лингвистически грубыми, как грамматические или лексические. Более того, поскольку они представляют собой лишь несоответствие функционально-жанровой ориентации речи и не затрагивают непосредственно системных закономерностей языка, их следует относить скорее к нарушениям канонов общения, чем к собственно языковым неправильностям. Недаром же при оценке школьных сочинений они не приравниваются к грамматическим ошибкам, тем не менее на слушателей они оказывают такое же отрицательное воздействие, как и другие рассмотренные нами типы ошибок. Дело в том, что стилистика охватывает эстетические и этические качества речи, а они-то напрямую характеризуют говорящего. Ставшая банальной, но от этого не переставшая быть истинной мысль “стиль - это человек” вполне отвечает нашей позиции в оценке стилистической неряшливости, которая оставляет такое же впечатление, как грязь под ногтями у собеседника.

Разновидности стилистических дефектов в нашем материале не слишком многочисленны, и половина всех отмеченных случаев приходится на две из них - обсцентную лексику, т.е. то, что раньше Называлось “нецензурной бранью”, и досадные повторы в близком соседстве во фразе слов одного и того же корня. Ясно, что две эти группы представляют собой крайние точки на шкале грубостей стилистических нарушений. Если повторы типа:

“Президент обратился с радиообращением”, “вопреки сложившейся ситуации, которая сложилась сейчас”, “маленький исторический экскурс в историю Анастасии”, “я слышал по слухам”, “значение выделения денег МВФ России не имеет значения”, “они высказали свою готовность в том, что они готовы...”, “он заявил любопытное заявление”, “спросить вопрос”, “при ближайшем рассмотрении налицо просматривается кризис...”, “мы гонимся в погоне за этим счастьем”, “нужно вкладывать деньги в те отрасли, которые быстро отдадут отдачу”, “сейчас Кремль активно ведет активную борьбу” - способны вызвать легкую досаду у слушателей, свидетельствуя лишь о недостаточном внимании говорящего к своей речи, то нецензурные выражения (хотя в отсутствие цензуры такое их обозначение звучит несколько странно) в радио- и телеэфире, как и в печатном тексте, в газете, отзывались гулким эхом в многомиллионной аудитории, производят эффект пощечины, которую тебе нанесли рукой, испачканной в чем-то неприятно липком.

Повторы затрагивают эстетическое чувство слушателя. Лингво-психологическийй механизм их возникновения имеет бессознательную основу: в как правило, одна из повторяемых единиц оказывается двусловной и обладает признаками устойчивого оборота, который используется говорящим как единое, цельное образование, как отдельное слово; сравним: иметь значение, высказать готовность, активная борьба, исторический экскурс, при ближайшем рассмотрении, по слухам, погоня за счастьем и т.п., поэтому говорящий не всегда сам слышит допущенный им повтор. Обсцентизмы же и просто “крепкие словечки” вставляются в публичную речь сознательно и выполняют роль запрещенного общественным договором оружия, направленного против реальных и потенциальных оппонентов говорящего и разрушающего этические и эстетические ожидания слушателей. Таким образом, как стилистическую ошибку мы можем квалифицировать только повтор, тогда как публичное использование фекально-генитального лексикона следовало бы отнести к аморальным деяниям.

Среди других отклонений от стилистических норм литературного языка наиболее заметным является использование разного рода жаргонизмов, в их числе:

Канцелярско-бюрократические обороты и слова: “он делал на правительстве доклад...” (С. Колосова); “по Николаю Сванидзе красные аналитики решили отработать более конкретно...” (Е. Карамьян); “...обсуждались вопросы по траншам...” (Е. Примаков); “невозможно делать привилегии в точке зрения быстроты рассмотрения дел” (М. Баглай);

Лексика молодежного и профессиональных жаргонов: “но первый же звонок этим лохам развеял мечты” (И. Бармина);

“тех, кто жаждал шоу с переодеванием, ждал облом” (А. Вильчинская); “скажи, Юла, а сама ли ты пишешь музыку и текстА?” (Спенсер);

Лексика криминального мира. Довольно широкое в последнее время ее распространение можно было бы понять, учитывая актуальность соответствующей тематики в нашем обществе. Но беда в том, что эта лексика вырвалась за рамки обсуждения вопросов преступности и стала употребляться (что, впрочем, весьма знаменательно) в языке политики: “незачем, что называется, друг друга мочить...” (А. Шохин), “в вечернем эфире грозненской телекомпании “Кавказ” Шамиль Басаев опять наехал на Аслана Масхадова” (С. Минаев); “инвесторы, держатели ГКО не хотят иметь дело с людьми, которые их обули и кинули” (А. Шохин); “в борьбе с космополитами парламентарии готовы замочить отечественную полиграфию” (Н. Шипицына).

Нарушение жанрово-стилевого колорита публичной речи вкраплением в нее просторечных элементов иногда осуществляется целенаправленно и бывает продиктовано желанием, особенно у деятелей искусства, подчеркнуть свою близость к “простому народу”, свою “демократичность”: “сымите шелковый галстук и им отдайте, на кой им галстук?” (П. Мамонов); “возьмите это себе в голову...” (С. Супонев). Но чаще к их использованию располагает сама обстановка непринужденной беседы перед телевизионной камерой: “нету линии...” (С. Сорокина);

“это сёдня слилось воедино: нельзя выполнить ни экономических, ни политических обязательств” (А. Лебедь), “это вопрос, связанный вчистую с регионами” (А. Прохорова); “почему тогда этот вопрос не подымается?” (С. Сорокина).

Причиной появления дефектных высказываний может стать не только включение в речь стилистически сниженных элементов, т.е. жаргонизмов и просторечия, но и ошибочное, часто совершенно не нужное и порожденное лишь “неврозом своеобразия”, желанием “говорить красиво”, употребление “высокой” - книжной и поэтической - лексики или “модных” иностранных слов: “я понимаю, что даже самых выспренних благих намерений недостаточно...” (И. Родионов). Слово “выспренний” означает “высокопарный, напыщенный” и никак не согласуется по смыслу с содержанием этой фразы; или “по всей вероятности, труд этих двух людей возымеет столь же далекие последствия, как и ставшее знаменитым деяние Моники Левински” (Д. Гусев), где слово “возыметь” оказывается явно не на своем месте, поскольку возыметь можно намерение или желание, но ни в коем случае не последствия. Сравним также высказывание: “на имидже НДР очень много отрицательных моментов” (К. Титов), где и слово “имидж” употреблено не в точном своем значении, и “отрицательные моменты” сильно отдают бессмысленным канцеляритом.

Лексические ошибки

“Не те слова и не в том месте” - обычная ошибка в спонтанной речи, и она отличается от оговорки, которая представляет интерес прежде всего для психоаналитиков, тем, что не связана с какими-то глубинными процессами в бессознательном, а основана на простом поверхностном смешении слов, имеющих что-то общее в звучании, в морфологическом составе, в семантике или в синтаксической позиции. Другое отличие этого типа ошибок от оговорок заключается в том, что оговорка, как правило, фиксируется вниманием самого говорящего, и он поправляет сам себя. Лексическая же ошибка в собственной речи говорящим не замечается и не исправляется, поскольку возникает она из-за незнания точного значения или формы употребленного слова: ему кажется, что в его речи все правильно.

На слушающего такого рода неточности производят всего лишь впечатление не очень гладкой, может быть, чуть-чуть “корявой” речи, но все же настораживают его, вынуждая с большей долей критики относиться к содержанию речи и личности говорящего.

Классическим источником лексических ошибок является паронимия, т.е. наличие в языке таких пар слов, которые имеют некоторое сходство и в звучании, и в содержании, но различия в их семантике все же настолько велики, что употребление одного вместо другого искажает смысл всего высказывания. Так, когда И. Шабдурасулов говорит: “Я добьюсь возможности объективистски объяснять происходящее”, - слушатели, конечно, поймут, что он вовсе не имел в виду, что, “объясняя происходящее”, он будет создавать видимость, что исходит при этом из объективных предпосылок и оценок реальной ситуации, хотя на самом деле он будет руководствоваться какими-то другими соображениями. Именно такими особенностями отличаются друг от друга пары слов объективный и объективистский, объективность и объективизм, объективно и объективистски, где каждое первое слово в паре несет положительный смысл и выражает идею непредвзятости во мнении и оценке и точного соответствия существующему положению дел, тогда как вторые члены этих пар передают значение, в котором лишь акцентируется претензия на объективность, на отсутствие субъективной заинтересованности и на внешнее следование принципам непредвзятости.

Паронимия аналогичным образом подводит Г. Зюганова, который во фразе “Мы надеялись получить ответ на эти опасности” употребляет последнее слово вместо однокоренного, но существенно отличающегося от него по смыслу паронима - опасения.

Вообще путаница в употреблении однокоренных слов, - и не являющихся собственно паронимами - приводит к построению ломаных, “неопрятных” фраз, смысл которых хотя и доходит до слушателя, но оставляет не лучшее впечатление о говорящем:

- “Тем больше у вас шансов выиграть наш приз, который составляет из себя майку с логотипом “Радио-7”. (О.Счастливцев) - вм. представляет.

- “Не кажется ли вам, что эти законы во власти выливаются на обществе?” (А. Разбаш). В этом высказывании слушатель угадывает глухой отзвук поговорки: “Отольются кошке мышкины слезки”, но при этом ошибочное управление глагола (предложный падеж вм. винительного) заставляет искать замену этому глаголу, и слушатель может найти ее в слове сказываются.

- “Вы бы расталкивались друг от друга как одноименные заряды”. (Ю.Меньшова) - вм. отталкивались. Конечно, приставка рас- обладает большим образным потенциалом, чем от-, в живописании расхождения в разные стороны двух элементов (в данном случае - двух людей), но глагол с такой приставкой приходит в противоречие со всей структурой фразы.

Стремление в коротком выражении создать некий образ, который был бы способен усилить воздействие высказывания, .вполне естественная установка говорящего. Но на этом пути нельзя забывать о так называемой лексической сочетаемости, по законам которой далеко не всякое грамматически безошибочное словосочетание окажется правильным и в содержательном отношении. Ср., “Там было недоразумение, которое вылилось, к сожалению, к такому ужасному финалу” (П. Крашенинников). “Недоразумение” может “вылиться” во что-то, и подобное словосочетание реализует стертый образ “недоразумения” как чего-то жидкого, текучего. Но оно не может вылиться к финалу, к финалу оно может привести. Подобное неудобство переживает слушатель, воспринимая следующие фразы:

- “ ... выдающегося русского художника, кисть которого передала все те места, где побывал Тургенев”, где образное словосочетание передала места звучит несколько странно, если не двусмысленно.

- “Это продиктовано желанием оседлать некоторые настроения в обществе”, - говорит А. Шохин. Выражение, безусловно, яркое, оно так и просится быть воплощенным в газетной карикатуре. Только вот как изобразить оседланное настроение?

Иногда лексический дискомфорт возникает у слушателя из-за того, что говорящий, желая избежать определенности, использует слова, опустошенные семантически, слова очень общего, почти абстрактного смысла, из которых слушателю трудно извлечь конкретное содержание и которые в составе предложения, развивающего вполне определенную тему, выглядят чужеродными: ср.:

- “Здесь был председатель Газпрома. Он вел здесь контакты по этому поводу” (Е. Примаков). Если в этом высказывании слова контакты и повод считать словами обобщенно-абстрактного смысла, приближающиеся к местоименным, то из составляющих его 11 слов б оказываются словами местоименными. Сочетание же вел контакты, помимо лексической неправильности, несет налет политжаргона.

- “Я думаю, вы все-таки обозначите праздник (8 Марта. - Ю.К.), хотя до него осталось несколько дней” (П. Горелов, обращаясь к Ю. Лужкову). Что имел в виду корреспондент, употребив слово обозначите, слушатель, конечно, понимает (т.е. упомянете, скажете о), но понимает также, что сочетание обозначить праздник - типичный канцеляризм, отчетливо обнажающий формально-бюрократическое отношение говорящего к предмету разговора.

Завершая раздел, посвященный лексике, приведу еще несколько примеров того, как из-за неправильного выбора слова “ломается” вся фраза.

- “Наш музей выполняет все те особенности, что и другие музеи” (Л. Чумаченко), вм. имеет особенности или выполняет функции.

- “Психозы не надо вешать людям” (Е. Строев) - вм. приписывать людям.

- “За эти годы обо мне такой образ создали - человека, который детьми закусывает” (Е. Наздратенко) - вм. ошибочного обо мне образ следовало бы, возможно, миф.

- “Все остальные выставили глубокое сомнение, что он справится” (Г. Зюганов) - вм. выставили сомнение следовало бы выразили или высказали сомнение.

- “Давайте повесим такой риторический вопрос к правительству” (А. Разбаш) - вм. повесить вопрос следовало поставить вопрос, и тогда уже не к правительству, а перед правительством.

- “М. Хлебникова является красивым исключением из правила, которое только что было перечислено Алексеем Кортневым” (В. Пельш) - одно правило, конечно, должно быть сформулировано или прочитано, но не перечислено.

- “Эта дезинформация льется сегодня по всем потокам” (Г. Селезнев) - фраза, родившаяся, видимо, из сложной “игры” потоков и каналов, т.е. в исправленном варианте это могло бы выглядеть так: Эта дезинформация потоком льется сегодня по всем каналам.

2.6. Ошибки в ударении

Русское ударение в его сложившемся к нынешнему времени виде унаследовало закономерности разных исторических эпох, причем часть из этих закономерностей восходит к праславянскому периоду. Опираясь на современную акцентологию, или учение о русском ударении, можно было бы подвести соответствующее правило под каждую из зафиксированных в нашей летописи акцентологических ошибок. Но это как раз та ситуация, когда изучение и знание правил - из-за их сложности - не облегчит положение говорящего. Поэтому в данном случае проще указать на ошибку и привести правильный вариант, который следует запомнить, чтобы ошибка не повторилась.

Мы постоянно слышим, например, «предпринять меры» или «поднять тост» и даже не задумываемся о том, что говорить так - неправильно.

«Это не играет значения»

Нарушение лексической сочетаемости слов - очень распространенная ошибка. Мы постоянно слышим, например, «предпринять меры» или «поднять тост» и даже не задумываемся о том, что говорить так - неправильно.

Как правило, ошибка эта вызывается тем, что мы смешиваем похожие по смыслу сочетания. Например, из сочетаний «принять меры» и «предпринять шаги» получается ошибочное «предпринять меры». «Играть роль» и «иметь значение» - «играть значение».

Казалось бы, в чем проблема, ведь мы понимаем, о чем говорится. Однако в языке есть свои нормы и законы, которые необходимо соблюдать - чтобы оставаться грамотными людьми и сохранять «великий могучий русский язык» для будущих поколений. Поэтому давайте запомним:

Предпринять меры - предпринять шаги, принять меры

Играть значение - играть роль, иметь значение

Не имеет роли - не играет роли, не имеет значения

Дать поддержку - оказать поддержку

Поднять тост - произнести тост, поднять бокал за...

Одержать первенство - одержать победу, завоевать первенство

Быть в поле внимания - быть в поле зрения, быть в центре внимания

Стремительно ползет вверх/вниз - стремительно поднимается/опускается

Оплатить штраф - заплатить, выплатить штраф

Дешевые цены - низкие цены

Повысить выпуск продукции - увеличить выпуск продукции

Улучшить уровень (например, благосостояния) - повысить уровень (благосостояния)

Рост экономики - рост экономических показателей

Приобрести уважение - заслужить уважение

Оказать заботу - проявить заботу. опубликовано