Описание бобчинского и добчинского из ревизора. Бобчинский, добчинский, хлестаков - полный текст ревизора гоголя
План
1. Введение
2.Образ жизнии общая характеристика Бобчинского и Добчинского
3.Роль Бобчинского и Добчинского в комедии Ревизор
В комедии "Ревизор" Н. В. Гоголь создал несколько типичных собирательных образов: городничего, чиновников, полицейских. Бобчинский и Добчинский представляют собой тип мелкого городского помещика. Особый комический эффект заключается в их практически полном сходстве. Помещики отличаются только одной буквой в фамилии, да к тому же один "немножко выше и сурьезнее", а второй - "развязнее и живее".
Праздная и бесцельная жизнь помещиков - главная причина их суетливости и невероятного любопытства. В серой и скучной провинциальной жизни, кроме карт и вина, нет никаких общественных развлечений. Бобчинский и Добчинский целыми днями ходят вместе по городу в поисках чего-нибудь необычного. По сути, они напоминают детей, которым не с кем поиграть.
Бобчинский и Добчинский представляют собой образец бессмысленной болтовни. Рассказывая о чем-либо, они постоянно перебивают друг друга. Их рассказ изобилует совершенно неотносящимися к делу деталями: "возле будки, где продаются пироги", "желудочное трясение" и т. д. и т. п. Несмотря на дворянское звание, помещики напоминают уличных торговок, главное занятие которых составляет перемалывание всевозможных слухов и сплетен. Бобчинский и Добчинский невероятно глупы и трусливы. Любое самое незначительное событие они способны раздуть до громадных размеров.
В разговоре с Хлестаков ым, которого они принимают чуть ли не за "генералиссимуса", проявляется все ничтожество их жизненных устремлений. Просьба Добчинского о законном усыновлении прижитого до брака ребенка хотя бы имеет какой-то практический смысл. Настоящей вершиной глупости является желание Бобчинского, чтобы о его существовании узнали "вельможи разные: сенаторы и адмиралы", не исключая императора. Представление Добчинского о счастье выражено в его поздравлении Марье Антоновне: "в золотом платье ходить и деликатные... супы кушать".
Болтливые помещики становятся главными виновниками чудовищной ошибки городничего и чиновников. Если бы не их страх и преувеличенные догадки, о существовании Хлестакова вообще бы никто не узнал. Возможно, он бы и познакомился с городничим, но в качестве обвиняемого за неуплату в гостинице. Бобчинский и Добчинский не только "открыли" Хлестакова, но и всячески способствовали его возвеличиванию, продолжая бегать по городу и распространять нелепый слух.
В финале комедии помещики становятся "козлом отпущения" за обман. Городничий и чиновники не скупятся на брань: "лгуны проклятые", "трещотки", "сороки короткохвостые". При этом все забывают о том, что Бобчинский и Добчинский - порождение провинциальной среды. Их болтовня уже давно стала необходимым средством развеять тяжелую скуку.
Комедия «Ревизор» рассказывает читателю о том, как человеческие пороки могут разрушить жизнь в городе, сделать ее продажной, неструктурированной, потерянной. Бобчинский и Добчинский - самые яркие второстепенные персонажи пьесы. Они имеют интересную характеристику и привносят в произведение оригинальную нотку, делают его еще комичнее, ярче и интереснее. Н. В. Гоголь не случайно делает их столь похожими друг на друга, давая понять, что все помещики отчасти похожи друг на друга.
Схожие черты
Бобчинский и Добчинский, имея практически одинаковые фамилии, они носят одинаковые имя и отчество - Иван Петрович. Это усиливает комический эффект, тем более они так похожи друг на друга внешне. Каждый из них представляется читателю маленьким и толстеньким, любопытным и сующим во все дела свой нос. Каждый из них имеет круглый животик, говорит скороговоркой, при разговоре размахивает руками. Оба они известные городские проныры и лгуны.
Каждый из них готов подслушивать под дверью, бегать за горожанами, добывать свежие сплетни любыми честными и бесчестными способами. Но, как и все чиновники города, Бобчинский и Добчинский радушны и гостеприимны по отношению к вышестоящему начальству. Характеристика Бобчинского и Добчинского из «Ревизора» имеет не только общие черты, но и различия.
Различия Бобчинского и Добчинского
Иван Петрович Бобчинский является более живым и шустрым. О нем можно сказать, что он настоящий проныра. Добчинский же чуть более высокий, он немного серьезнее Бобчинского. У Добчинского есть двое детей. Один сын рожден до брака, но он полностью признает его свои ребенком. Жена Добчинского ему не верна, все видят ее связь с судьей Аммосом Федоровичем Ляпкиным-Тяпкиным. Добчинский является родственником городничего, а именно его кумом.
Роль персонажей в произведении
Благодаря своему умению узнавать и распространять городские сплетни, Бобчинский и Добчинский вносят в историю с приездом ревизора самую большую путаницу. Услышав абсолютно незначительные факты, они решают, что Хлестков и есть ревизор, и сообщают об этом всем чиновникам. Кашу, которую они заварили, не под силу расхлебать всему руководству города, а Хлестаков, оказавшись бесчестным подлецом, подыгрывает чиновникам. Бобчинский и Добчинский - главные смутьяны произведения, из-за которых и началась вся эта комическая история.
В комедии «Ревизор» каждый из персонажей вносит свою лепту в развитие данной истории. Все они имеют яркие образы и говорящие фамилии. Бобчинский и Добчинский не имеют отношения к чиновничеству, они не живут на жалование, а значит не зависят от городничего. Но тем не менее, они постоянно суют нос в дела «государственной важности», путая и отвлекая чиновников от своих дел. Эти образы являются очень комичными, они добавляют в произведение яркости и оригинальности.
Автор показывает этих персонажей комичными, нелепыми. Но в то же время мы видим, насколько эти персонажи потеряны в жизни, сбиты с истинных ценностных ориентиров. Это вызывает жалость к ним. Они потеряны в своей жизни, им хочется тоже представлять власть. Всячески они пытаются доказать свою причастность к жизни города. Даже не имея необходимости, каждый из них несет взятку лжеревизору, чтобы показать, что они тоже важные лица в городе.
/В.Г. Белинский о Гоголе/
Двери отворяются с шумом, и вбегают Петры Ивановичи Бобчинский и Добчинский. Это городские шуты, уездные сплетники; их все знают как дураков и обходятся с ними или с видом презрения, или с видом покровительства. Они бессознательно это чувствуют и потому изо всей мочи перед всеми подличают и, чтобы только их терпели, как собак и кошек в комнате, всем подслуживаются новостями и сплетнями, составляющими субъективную, объективную и абсолютную жизнь уездных городков. Вообще с ними обращаются без чинов, как с собаками и кошками: надоедят - выгоняют. Их дни проходят в шатанье и собирании новостей и сплетней. Обогатясь подобною находкой, они вдруг вырастают сознанием своей важности и уже бегут к знакомым смело, в уверенности хорошего приема.
"Чрезвычайное происшествие!" - кричит Бобчинский. "Неожиданное известие!" - восклицает Добчинский, вбегая в комнату городничего, где все настроены на один лад, а особливо сам городничий весь сосредоточен на idee fixe (навязчивой идее (франц.)). "Что такое?" -"Приходим в гостиницу!"- восклицает Добчинский. "Приходим в гостиницу",- перебивает его Бобчинский. Начинается рассказ самый обстоятельный, самый подробный, от начала до конца: зачем пошли в гостиницу, где, как, когда, при каких обстоятельствах, словом, по всем правилам тоников или общих мест старинных реторик. Чудаки перебивают друг друга; каждому хочется насладиться своею важностию, быть центром общего внимания, а вместе и занять себя, наполнить свою пустоту пустым содержанием. Забавнее всего то, что им самим хочется как можно скорее добраться до эффектного конца, а между тем и хочется продолжить свое торжество и рассказать все с начала и подробнее. Бобчинский овладевает рассказом, говоря, что у Добчинского "и зуб со свистом и слога такого нету", и Добчинскому осталось только помогать жестами рассказу счастливого Бобчинского, изредка обегать его некоторыми фразами, которые тот снова перехватывает и продолжает свой рассказ.
Наконец дошли до "молодого человека недурной наружности, в партикулярном платье". Представьте себе, какое впечатление должен был произвести этот "молодой человек недурной наружности, в партикулярном платье" на воображение городничего, уже и без того настроенное ожиданием проклятого "инкогнито"! И вот наконец Бобчинский передает донесение трактирщика Власа: "Молодой человек, чиновник, едущий из Петербурга - Иван Александрович Хлестаков, а едет в Саратовскую губернию, и что чрезвычайно странно себя аттестует: больше полуторы недели живет, дальше не едет, забирает все на счет и денег хоть бы копейку заплатил". Следует остроумная сметка проницательного Бобчинского: "С какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит Бог знает куда - в Саратовскую губернию? Это, верно, не кто другой, как самый тот чиновник". Не естествен ли после этого ужас городничего?
Городничий . Что вы говорите? не может быть! Да нет, это вам так показалось. Это кто-нибудь другой.
Бобчинский . Помилуйте, как не он! И денег не платит, и не едет - кому же быть, как не ему? И с какой стати жил бы он здесь, когда ему прописана подорожная в Саратов?
<...>Городничий уже верит страшному известию, и как утопающий хватается за соломинку, так он пустым вопросом хочет как бы отдалить на время сознание горькой истины, чтобы дать себе время опомниться; Бобчинский, напротив, всеми силами старается поддержать и в других и в самом себе уверенность в справедливости известия, которое вдруг придало ему такую важность. Да, в этой комедии нет ни одного слова, строгой и непреложной необходимости которого нельзя б было доказать из самой сущности идеи и действительности характеров. Но вот Бобчинский, по тем же причинам, как и его достойный друг, и с такою же основательностию и очевидностию, подает голос о несомненности факта:
Он, он!., ей-Богу, он!.. Я ставлю Бог знает что... Такой наблюдательный: все обсмотрел и по углам везде, и даже заглянул в тарелки наши полюбопытствовать, что едим. Такой осмотрительный, что Боже сохрани...
После такого довода нет больше сомнения! Такой наблюдательный, что даже в тарелки заглядывал! Боже мой, да если бы в эту минуту бедному городничему сказали о наблюдательности его кучера, он принял бы его за ревизора, отличительным признаком которого, в его испуганном воображении, непременно должна быть наблюдательность...
Ответы (2 )
(, 1866):
Добчинский гласности, он хочет,
Чтоб знали, что Добчинский есть:
Он рвётся, мечется, хлопочет,
Чтоб в люди и в печать залезть.
…
Всё это вздор, но вот что горе:
Бобчинских и Добчинских род,
С тупою верою во взоре
Стоят пред ним, разинув рот.
Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг на друга: оба с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают жестами и руками. Добчинский немножко выше и серьёзнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского.
- «Ревизор», Характеры и костюмы. Замечания для господ актёров.
Оба Петра Ивановичи Бобчинский и Добчинский - не чиновники, они помещики, им есть на что жить, они не служат за жалованье и в силу этого, казалось бы, не зависят от градоначальника, он им не указ. На самом деле и они неразрывно связаны со всем происходящим в их провинциальном уездном городе. И подлаживаясь под всеобщее единение с чиновниками городка - мол, и они здесь не последние люди, тоже несут взятки Хлестакову. За что они-то несут, зачем и им подкупать ревизора? Возможно, что они и сами не ответят: просто так, чтобы быть со всеми, не отстать от других, не оказаться не у дел. В интерпретации Гоголя эти образы нелепы и беспомощны, они хотят что-то значить в общественном смысле, но обречены попадать впросак, они смешны и трагичны - в структуру чиновнической епархии не входят, вот и пытаются доказать своё участие в жизни города; не появись они сами - о них никто и не вспомнит, оттого и суетятся.
Бобчинский и Добчинский были первыми, кто связал предостережение об инкогнито из Петербурга с реальным Хлестаковым :
… да на дороге Пётр Иванович говорит мне: «Сегодня, я знаю, привезли в трактир свежей сёмги, так пойдём закусим». Только что мы в гостиницу, как вдруг молодой человек…
- «Ревизор», действие первое.
Анализ характера
Вот как о Бобчинском говорил сам Гоголь в своём «Предуведомление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует „Ревизора“ » (Н. В. Гоголь, 1842 г.):
Но два городских болтуна Бобчинский и Добчинский требуют особенно, чтобы было сыграно хорошо. Их должен себе очень хорошо определить актёр. Это люди, которых жизнь заключалась вся в беганьях по городу с засвидетельствованием почтенья и размене вестей. Всё у них стало визит. Страсть рассказать поглотила всякое другое занятие. И эта страсть стала их движущей страстью и стремлением жизни. Словом, это люди, выброшенные судьбой для чужих надобностей, а не для своих собственных. Нужно, чтобы видно было то удовольствие, когда, наконец, добьётся того, что ему позволят о чём-нибудь рассказать. Любопытны - от желанья иметь о чём рассказать. От этого Бобчинский даже немножко заикается. Они оба низенькие, коротенькие, чрезвычайно похожи друг на друга, оба с небольшими брюшками. Оба круглолицы, одеты чистенько, с приглаженными волосами. Добчинский даже снабжён небольшой лысинкой на середине головы; видно, что он не холостой человек, как Бобчинский, но уже женатый. Но при всём том Бобчинский берёт верх над ним по причине большей живости и даже несколько управляет его умом. Словом, актёру нужно заболеть сапом любопытства и чесоткой языка, если хочет хорошо исполнить эту роль, и представлять себе должен, что сам заболел чесоткой языка. Он должен позабыть, что он совсем ничтожный человек, как оказывается, и бросить в сторону все мелкие атрибуты, иначе он попадёт как раз в карикатуры.
Исполнители ролей
На афише первого представления (в постановке 19 апреля 1836 года , Петербург) среди прочих в исполнителей значатся: Петр Иванович Добчинский - господин Кромолей; Петр Иванович Бобчинский - господин Петров . Об этих актерах ничего установить не удалось - скорее всего, информации о них не сохранилось. Однако Театральная энциклопедия называет исполнителем роли Обнинского в 1836 году (год первого представления «Ревизора»!) Александра Евстафьевича Мартынова . Возможно, что Мартынов, в 1836 году ещё начинающий артист, только-только зачисленный в труппу в том же 1836 году, был во втором составе премьерного спектакля. Досконально известно, что эту постановку Гоголь не принял полностью, его угнетало водевильное решение серьезной пьесы. Игра исполнителей Бобчинского и Добчинского особенно возмутила Гоголя: «…они оказались до такой степени кривляками, что просто было невыносимо…».
- 25 мая 1836 г., Малый театр (первая постановка в Москве): Бобчинский - Н. Никифоров , Добчинский - С. В. Шумский .
- 1908, Александринский театр , Петербург: Бобчинский - А. П. Петровский , Добчинский - С. В. Брагин (см. ).
- 18 декабря 1908, МХТ , Москва: Бобчинский - И. М. Москвин , Добчинский - П. А. Павлов (см. ).
- 9 декабря 1925 - ГосТИМ (Государственный театр им. Мейерхольда) - постановка Мейерхольда , Добчинский - Н. К. Мологин , Бобчинский - С. В. Козиков.
- 1949 год , Малый театр : Бобчинский - Николай Светловидов , Добчинский - Павел Оленев .
- 1982 год , Московский академический театр Сатиры : Бобчинский - Михаил Державин , Добчинский - Александр Ширвиндт .
- 1990, Театр-студия п/р О. Табакова , реж. С. Газаров ; Бобчинский-Добчинский - Авангард Леонтьев .
Фильмография
- Ревизор (фильм, 1952) : Александр Полинский - Пётр Иванович Добчинский, В. Корнуков - Пётр Иванович Бобчинский.
- Инкогнито из Петербурга : Леонид Харитонов - Петр Иванович Добчинский; Олег Анофриев - Петр Иванович Бобчинский.
- Ревизор (фильм, 1996) : Добчинский и Бобчинский - Авангард Леонтьев .
Напишите отзыв о статье "Бобчинский и Добчинский"
Примечания
Отрывок, характеризующий Бобчинский и Добчинский
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом, как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
