Жареный сыр для чарльза диккенса. Чарльз диккенс и его женщины – фото

Произведения английского писателя, создателя комических характеров Чарльза Диккенса считаются классикой мировой литературы. Творчество яркого социального критика относится к жанру реализма, но в его работах также отражены сказочные, сентиментальные черты.

Родители Диккенса по воле судьбы не могли обеспечить восьмерым детям безбедной жизни. Ужасная нищета, бесконечные долги, коснувшиеся юного писателя, впоследствии были выражены в его работах.

7 ноября 1812 года в Лэндпорте у Джона и Элизабет Диккенс родился второй по счету ребенок. В этот период глава семейства работал на Королевском флоте (военно-морская база), занимал должность чиновника. Через три года Джона перевели в столицу, а вскоре отправили в город Чатем (графство Кент). Здесь Чарльз получил школьное образование.

В 1824 году отец романиста попал в жуткую долговую яму, денег в семье катастрофически не хватало. Согласно государственным законам Великобритании того времени кредиторы отправляли должников в специальную тюрьму, куда и попал Джон Диккенс. Жена и дети каждые выходные также удерживались в месте заключения, считаясь долговыми рабами.

Жизненные обстоятельства заставили будущего литератора рано выйти на работу. На фабрике по производству ваксы мальчик получал мизерную оплату – шесть шиллингов в неделю, но фортуна улыбнулась несчастной семье Диккенса.

Джон унаследовал имущество дальнего родственника, что позволило расплатиться с долгами. Он получал адмиралтейскую пенсию, подрабатывал репортером в местной газете.

После освобождения отца Чарльз продолжил работать на фабрике и учиться. В 1827 году окончил Веллингтонскую академию, а после взяли в адвокатскую контору на должность младшего клерка (зарплата 13 шиллингов в неделю). Здесь парень трудился на протяжении года, а, освоив стенографию, выбрал профессию свободного репортера.

В 1830 году карьера молодого писателя пошла в гору, и его пригласили в редакцию «Монинг Хроникал».

Литература

Начинающий репортер сразу же привлек внимание общественности, читатели оценили заметки, что вдохновило Диккенса к масштабному писательству. Литература стала для Чарльза смыслом жизни.

В 1836 году напечатаны первые произведения описательно-нравственного характера, названные романистом «Очерки Боза». Содержание сочинений оказалось актуальным для социального положения репортера и большинства горожан Лондона.

Психологические портреты представителей мелкой буржуазии печатались в газетах и позволили их молодому автору заполучить славу и признание.

– русский писатель, назвал Диккенса мастером письма, искусно отражающим современную действительность. Дебютом прозаика XIX века стал роман «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837 год). В книге собраны жанровые зарисовки, описывающие особенности англичан, их добродушный, живой нрав. Оптимизм и легкость при чтении работ Чарльза привлекали интерес все большего числа читателей.

Лучшие книги

Последующие рассказы, повести, романы Чарльза Диккенса имели успех. С небольшим интервалом времени в свет выходили шедевры мировой литературы. Вот некоторые из них:

• «Приключения Оливера Твиста» (1838 год). В книге писатель выступил, как гуманист, показывая силу добра и честности, противостоящие всем жизненные трудностям. Главный герой романа – мальчик-сирота, который встречает на своем пути разных людей (порядочных и преступных), но в конечном итоге остается верным светлым принципам. После выхода в печать этой книги на Диккенса «высыпался» шквал скандалов и разбирательств от управляющих домов Лондона, где жестоко использовался детский труд.

• «Лавка древностей» (1840-1841 гг.). Роман входит в число популярных сочинений писателя. История маленькой Нелл, героини книги, и сегодня имеет место для желающих совершенствоваться в своем видении жизни. Сюжетная линия произведения пронизана вечной борьбой между добром и злом, где первое всегда побеждает. При этом подача материала построена с юмористическим уклоном, простым для восприятия.
• «Рождественская история» (1843 год). Великолепная история, вдохновившая в 2009 году режиссера снять детское видео - мультфильм-сказку по произведению английского классика, поразивший зрителей анимацией, трехмерным форматом, яркими эпизодами. Книга заставляет каждого читателя глубоко задуматься над прожитой жизнью. В своих рождественских повестях Диккенс обличает пороки господствующего общества в отношениях с обездоленными людьми.

• «Дэвид Копперфильд» (1849-1850 гг.). В данном сочинении романиста юмор прослеживается все меньше. Произведение можно назвать автобиографией английского общества, где ярко прослеживается протестующий дух граждан против капитализма, а на восхваляющийся план выходят мораль и семейные ценности. Многие критики и авторитетные литературы назвали этот роман величайшей работой Диккенса.
• «Холодный дом» (1853 год). Произведение является девятым по счету романом Чарльза. Здесь классик уже обладает зрелыми художественными качествами. Согласно биографии писателя, все его герои во многом схожи с ним самим. В книге отражены свойственные его ранним произведениям черты: несправедливость, бесправие, сложности социальных отношений, но способность персонажей противостоять всем невзгодам.

• «Повесть о двух городах» (1859 год). Исторический роман написан Диккенсом в период его душевных любовных переживаний. Параллельно у автора возникают мысли о революции. Все эти аспекты красиво переплетены, представившись перед читателями в образе интересных моментов согласно мотивам религиозности, драматизма и всепрощения.
• «Большие надежды» (1860 год). Сюжет данной книги экранизирован и театрализован во многих странах, что говорит о популярности и успешности произведения. Достаточно жестко и одновременно саркастично описал автор жизнь джентльменов (благородных аристократов) на фоне великодушного существования простых тружеников.

Личная жизнь

Первой любовью Чарльза Диккенса стала дочь управляющего банком – Мария Биднелл. На тот момент (1830 год) молодой парень был простым репортером, что не вызывало к нему расположения у богатого семейства Биднеллов. Испорченная репутация отца писателя (бывший долговой заключенный) также подкрепляла негативный настрой к жениху. Мария уехала учиться в Париж, а вернулась охладевшей и чужой.

В 1836 году романист женился на дочери своего приятеля-журналиста. Девушку звали Кэтрин Томсон Хогарт. Она стала для классика верной женой, родила ему в браке десятерых детей, но между супругами часто случались ссоры, разногласия. Семья стала для писателя обузой, источником забот и постоянных мучений.

В 1857 году Диккенс снова влюбился. Его избранницей стала молоденькая 18-летняя актриса Эллен Тернан. Воодушевленный прозаик снял для возлюбленной квартиру, где проходили их нежные свидания. Роман между парой длился до самой смерти Чарльза. Красивым отношениям творческих личностей посвящен фильм, снятый в 2013 году - «Невидимая женщина». Эллен Тернан стала впоследствии главной наследницей Диккенса.

Смерть

Совмещая бурную личную жизнь с интенсивным писательством, здоровье Диккенса становилось незавидным. Литератор не обращал внимания на тревожащие его недуги и продолжал усердно трудиться.

После путешествий по американским городам (литературное турне) проблем со здоровьем добавилось. В 1869 году у писателя периодически отнимало ноги и руки. 8 июня 1870 года в период его пребывания в поместье Гэйдсхилл произошло страшное событие – у Чарльза случился инсульт, а утром следующего дня великого классика не стало.

Чарльз Диккенс – величайший писатель похоронен в Вестминстерском аббатстве. После смерти слава и популярность романиста продолжала расти, а народ превратил его в идола английской литературы.

Знаменитые цитаты, книги Диккенса и сегодня проникают в глубину сердца его читателей, заставляя задуматься над «сюрпризами» судьбы.

• По своему характеру Диккенс был очень суеверным человеком. Пятницу считал самым счастливым днем, нередко впадал в транс, испытывал дежавю.
• После написания 50 строк каждой своей работы обязательно выпивал несколько глотков горячей воды.
• В отношениях со своей женой Кэтрин проявлял жесткость и строгость, указывая женщине на ее истинное предназначение – рожать детей и не возражать мужу, но со временем начал презирать супругу.
• Одним из любимых развлечений писателя являлось посещение парижского морга.
• Романист не признавал традицию воздвижения памятников, при жизни запретил воздвигать ему подобные скульптуры.

Цитаты

• Дети, кто бы их ни воспитывал, ничего не ощущают так болезненно, как несправедливость.
• Видит Бог, мы напрасно стыдимся своих слез, - они как дождь, смывающий душную пыль, иссушающую наши сердца.
• Как печально видеть мелкую зависть в великих мудрецах и наставниках мира сего. Я уже с трудом понимаю, чем руководствуются люди - да и я сам - в своих поступках.
• В этом мире пользу приносит каждый, кто облегчает бремя другого человека.
• Ложь, откровенная или уклончивая, высказанная или нет, всегда остается ложью.

Библиография

• Посмертные записки Пиквикского клуба
• Приключения Оливера Твиста
• Николас Никльби
• Лавка древностей
• Барнеби Радж
• Рождественские повести
• Мартин Чезлвит
• Торговый дом Домби и Сын, торговля оптом, в розницу и на экспорт
• Дэвид Копперфильд
• Холодный дом
• Тяжёлые времена
• Крошка Доррит
• Повесть о двух городах
• Большие надежды
• Наш общий друг
• Тайна Эдвина Друда

Чарлз Диккенс

Прежде чем развестись с женой, Чарлз Диккенс прожил с ней 20 лет. Его супруга Кэйт Хогарт была заурядной женщиной. Выйдя замуж за Диккенса, она полностью посвятила себя ведению хозяйства и воспитанию детей. С мужем у Кэйт не было взаимопонимания, но в целом на протяжении 20 лет их отношения оставались более или менее ровными. По крайней мере, в их семье не было ни ссор, ни скандалов, ни взаимных упреков. Диккенс отдавал всего себя творчеству, а Кэйт занималась домашними делами. Но чем больше Диккенс становился известным как писатель, чем больше он зарабатывал на жизнь, тем сильнее отдалялась от него жена.

Она была несколько странной женщиной: ей почему-то совсем не нравилось, что Диккенс испытывал потребность обставить свою жизнь с внешней стороны по возможности лучше и комфортнее.

Когда книги Диккенса стали приносить его семье приличный доход, писатель начал устраивать у себя дома вечера, на которые собирались люди, посвятившие свою жизнь, творчеству: как мужчины, так и женщины.

Кэйт совсем не нравились друзья мужа, и на приемах она даже не пыталась скрыть свою неприязнь, которую испытывала к ним. Кроме того, жена Диккенса, несмотря на то что была неплохой хозяйкой, совершенно не умела организовывать светские приемы. Впрочем, учиться всем тонкостям приема гостей у нее не было желания.

Принимать гостей писателю помогала сестра жены, которая со временем начала играть в доме ведущую роль: постепенно она взяла хозяйство в свои руки, и Кэйт оказалась как бы не у дел. Она возненавидела сестру, считая, что у Диккенса с ней роман. Но она ошибалась. Сестра принимала и развлекала гостей не для того, чтобы показать свое превосходство над Кэйт, а отчасти потому, что хотела скрыть неумение последней.

Кэйт подозревала, что муж изменяет ей с сестрой, а после того, как Диккенс по неосторожности сказал, что сестра Кэйт – идеал женственности, ее подозрение переросло в уверенность. В этот день Кэйт впервые в жизни осыпала мужа упреками и оскорблениями. Диккенс клялся в том, что не изменял ей. И Кэйт готова уже была поверить, если бы до ее ушей не долетела фраза Диккенса, высказанная им в кругу друзей. В разговоре с приятелями-литераторами о браке Диккенс, говоря о своей жене, заметил: «Она создана не для меня…»

Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Кэйт. Устроив мужу жуткий скандал и пожелав ему счастья со своей сестрой – идеальной женщиной, созданной для него, Кэйт ушла от Диккенса и через некоторое время проинформировала его о том, что подала на развод.

После развода Диккенс стал выдавать бывшей жене по 200 фунтов ежегодно. Как уже говорилось, Кэйт ушла из дома Диккенса, а после развода родителей к ней переехал жить старший сын. Остальные 9 детей, а также сестра Кэйт, послужившая причиной разрыва Диккенса с женой, остались жить в доме писателя.

Имя: Чарльз Диккенс (Charles Dickens)

Возраст:: 58 лет

Место рождения: Портсмут, Англия

Место смерти: Хайэм, Кент, Великобритания

Деятельность: английский писатель, романист

Семейное положение: был женат

Чарлз Диккенс - биография

Чарлз Диккенс сочинял самые нежные и трогательные любовные истории в английской литературе XIX века. Он, как никто другой, умел описывать домашний уют и прославлял семейные ценности. Но все это оставалось лишь на бумаге - фантазии, которые украшали жизнь читателей. Диккенс был самым популярным писателем своей эпохи, но так и не стал счастливым человеком, потратив всю жизнь на поиски идеала, о чем свидетельствует биография его жизни.

7 февраля 1812 года Джон Диккенс, скромный служащий Адмиралтейства и большой любитель всевозможных увеселений, уговорил свою мягкосердечную и кроткую супругу Элизабет поехать на бал, хоть она и была на сносях. Они даже немножко потанцевали, а после у Элизабет начались схватки и на свет появился хилый младенец, которого окрестили Чарлзом.

Родился он в Портсмуте, но вскоре семья переехала оттуда в Портси, а потом - в Лондон. Чарлз помнил свою биографию с ранних времен, с двух лет. Он помнил время, когда их семья жила хорошо, а в доме было всего двое детей: его старшая сестра Фанни и он сам. Но мама зачем-то то и дело рожала новых младенцев. Двое из них умерли, но четверо выжили, и всего детей стало восемь, а жить они начали беднее. Чарлз, не имевший представления о том, как получаются дети, винил во всем мать.

Чарльз Диккенс - детские годы, учеба

И это детское чувство озлобления против женщин, которые для чего-то рожают и рожают детей, и никак не могут остановиться, осталось с ним на всю жизнь. Мать учила его читать и писать, но любил он отца, с которым всегда было весело и который стал первым благодарным зрителем выступлений Чарлза: мальчику очень нравилось петь и читать стихи перед публикой. Чарлз взрослел и, казалось бы, мог понять, что мать выбивается из сил, экономит на всем, стараясь обеспечить семье сносное существование, а отец бездумно делает долги и тратит деньги на свои развлечения. Но мать была постоянно озабоченной и усталой.

И у нее не было времени поговорить с сыном. А у отца - было. Поэтому Чарлз всегда был на его стороне. Даже когда отец попал в долговую тюрьму. Даже когда в ту же тюрьму переселилось и все семейство Диккенс, ибо это было единственное место, где их не донимали кредиторы. Даже когда за долги продали самое для него дорогое: его книги. Даже когда ему пришлось пойти работать на фабричку, где он целые дни напролет запаковывал в баночки ваксу. Все равно Чарлз считал веселого и доброго отца - лучшим из людей. А мать была виновата уже тем, что в ее присутствии градус веселья у отца снижался.

Старшая сестра, Фанни, училась в музыкальной школе. Чарлз мог об учении только мечтать. После того, как в его присутствии Фанни вручили награду за успехи, он проплакал всю ночь и утром долго делал холодные компрессы, чтобы не явиться на фабрику со следами слез на лице. «О том, что я страдал, тайно и горько, никто не подозревал», - признался Диккенс в письме много позже.

Отрочество Чарлза было безрадостным, пока отец не получил небольшое наследство, а в 1824 году был уволен на пенсию, к тому же брат смог уплатить его долги и вызволить семейство из долговой тюрьмы. Только тогда Чарлз смог поступить в частную школу. Учился Чарлз отлично по всем предметам, включая танцы, но более всего преуспевал в английской словесности. Выбился в первые ученики. Вместе с товарищем начал выпускать школьную газету на листочках, вырванных из тетради.

Потом попробовал себя в качестве драматурга: писал и ставил в школе маленькие нравоучительные пьесы. Весной 1827 года Чарлз Диккенс окончил школу. Родители устроили его клерком в контору «Эллис и Блэкмор», где он немилосердно скучал. Единственным утешением были новые романы и театральные постановки, которые он смотрел с галерки, потому что свободных денег у него было очень мало: почти все заработанное он должен был отдавать матери.

Несчастная Элизабет Диккенс боялась, что Чарлз вырастет таким же шалопаем и транжирой, как его отец, и старалась воспитать в нем чувство долга и скромность. А Чарлз мечтал об интересной работе. Например, в настоящей газете. Для этого он пытался освоить стенографию: самостоятельно, по учебнику, с превеликим трудом.

Чарльз Диккенс - первая любовь

Но все планы сокрушила первая любовь. Ее звали Мария Биднелл, она была дочерью банкира, и познакомились они с Чарлзом на музыкальном вечере, который устроила Фанни Диккенс. Мария была отчаянной кокеткой и с удовольствием играла с Чарлзом во влюбленность, прекрасно сознавая, что этот бедный юноша никогда не сможет стать ее мужем. Но Чарлз влюбился всерьез и готов был принести любые жертвы, лишь бы соединиться с Марией. «Года три или четыре она безраздельно владела всеми моими помыслами.

Несчетное множество раз заводил я с ее матерью Воображаемый Разговор о нашем браке. Я написал сей осмотрительной даме столько матримониальных посланий... О том, чтобы отсылать их, я не помышлял, но придумывать их и через несколько дней рвать было божественным занятием, - вспоминал Диккенс. - Воображение, фантазия, страсть, энергия, воля к победе, твердость духа - все, чем я богат, - для меня неразрывно и навсегда связано с жестокосердной маленькой женщиной, за которую я был тысячу раз готов - и притом с величайшей радостью - отдать жизнь».

В конце концов Чарлз надоел Марии и она его отвергла. Позднее именно ее Диккенс винил в том, что его характер изменился самым решительным образом: «Моя беззаветная привязанность к Вам, нежность, напрасно растраченная мною в те трудные годы, о которых и страшно и сладко вспомнить, оставили в моей душе глубокий след, приучили к сдержанности, вовсе не свойственной мне по натуре и заставляющей меня скупиться на ласку даже к собственным детям, за исключением самых маленьких». Впрочем, Чарлз Диккенс всегда кого-нибудь винил в своих недостатках или неудачах. И, как правило, он винил женщин. Сначала - мать, потом -Марию, потом - жену...

Чарлз сотрудничал с The Morning Chronicle, часто ездил в провинцию, собирая материал для очерков о нравах общества. Эти материалы он использовал для своего первого литературного произведения - «Очерков Боза». Он писал истории о провинциалах и подписывался как Боз.

Очерки читающей публике понравились. Талантливого автора переманили в другое издание: The Evening Chronicle.

Чарльз Диккенс и Кэтрин

С новым своим издателем, Джорджем Хогартом, Чарлз подружился. Юноше так нравилась семья Хогарт, что он решил стать одним из ее членов и для этого посватался к старшей из дочерей, Кэтрин, хотя она ему даже не очень-то и нравилась. Тихая, покладистая, добродушная Кэтрин была похожа на его мать, что уже являлось недостатком в глазах Диккенса. Но для него было важно еще и взять реванш у женского пола, и Чарлз так блистательно разыграл влюбленного, что Кэтрин одарила его взаимностью, с ее стороны - вполне искренней. 2 апреля 1836 года они обвенчались.

Чтобы заработать на свадьбу и снять для супруги домик, Чарлз согласился написать текст к серии комических рисунков о приключениях членов охотничьего клуба из провинции, которые отправляются в путешествие и попадают во всевозможные нелепые ситуации. Платили за объем, и Чарлз дал простор своей фантазии. Так появились «Посмертные записки Пиквикского клуба», и Чарлз Диккенс прославился: в одночасье и навсегда. Правда, поскольку идея принадлежала издателям, за переиздания он ничего не получил.

Но договор на свой следующий роман, «Приключения Оливера Твиста», Диккенс заключил уже куда более разумно. 6 января 1837 года появился на свет первенец четы Диккенс. Роды были тяжелые. Кэтрин долго болела и не могла самостоятельно заботиться о младенце Чарлзе. Чтобы помочь ей, приехала младшая сестра, Мэри. Когда Чарлз видел ее в последний раз, она была еще неуклюжей девочкой, и вдруг - так прелестно расцвела. Тоненькая, нежная, с одухотворенным взором, Мэри в свои 16 лет составляла резкий контраст с Кэтрин, растолстевшей после беременности, усталой, озабоченной здоровьем младенца и налаживанием хозяйства.

Чарлз считал, что между ним и Мэри с первого же дня установилось идеальное единство душ. Когда он говорил с ней о литературе, она внимала с восторгом и никогда не отвлекалась на что-то незначительное, вроде распоряжений об обеде или писка младенца. Поскольку Кэтрин не могла надолго оставить малютку, именно Мэри сопровождала Диккенса на всех светских раутах. Чарлз купался в лучах славы -и в сиянии глаз Мэри, устремленных на него с неизменным восторгом.

Иногда он позволял себе помечтать о том, что его жена - не скучная Кэтрин, которая к тому же снова была беременна, а вот эта светящаяся хрупкая девочка... 6 мая 1837 года Чарлз свозил Кэтрин и Мэри в театр. Они прекрасно провели вечер, и Мэри поднялась к себе «совершенно здоровой и в обычном своем чудесном настроении». Начала раздеваться и вдруг упала... Послали за врачом, но он только предположил врожденный порок сердца и ничем не смог помочь.

«Слава богу, она скончалась у меня на руках, - писал Диккенс, - и последнее, что она прошептала, были слова обо мне».

Его теща, миссис Хогарт, узнав о смерти младшей дочери, слегла. Кэтрин должна была ухаживать за матерью, несмотря на собственное горе и осознание того, что ее муж был влюблен в ее сестру: ведь Чарлз не считал нужным скрывать свои чувства теперь, когда Мэри не стало. У Кэтрин случился выкидыш. Чарлз отнесся к этому на редкость бессердечно. Он был слишком несчастен, чтобы одаривать вниманием кого-то, кроме себя - и светлого маленького призрака, который отныне сопровождал всю его жизнь.

Чарлз не мог держать горе в себе и изливал его в письмах: «Она была душой нашего дома. Нам следовало бы знать, что мы были слишком счастливы все вместе. Я потерял самого лучшего друга, дорогую девочку, которую любил нежнее, чем любое другое живое существо. Словами нельзя описать, как мне ее не хватает, и ту преданность, которую я к ней питал... С ее уходом осталась пустота, заполнить которую нет ни малейшей надежды».

Чарлз не расставался с локоном ее волос. Носил на мизинце ее кольцо. Он писал усопшей, надеясь, что ее душа посетит дом и прочтет его слова: «Я хочу, чтобы ты поняла, как мне не хватает... милой улыбки и дружеских слов, которыми мы обменивались друг с другом во время таких милых, уютных вечеров у камина, для меня они дороже любых слов признания, которые я когда-либо могy услышать. Я хочу снова пережить все, что нами было сказано и сделано в те дни».

Когда миссис Хогарт поправилась, Чарлз написал и ей о тех чувствах, которые он питал к Мэри: «Иногда она являлась ко мне как дух, иногда -как живое существо, но никогда в этих грезах не было и капли той горечи, которая наполняет мою земную печаль: скорее, это было какое-то тихое счастье, настолько важное для меня, что я всегда шел спать с надеждой снова увидеть ее в этих образах. Она постоянно присутствовала в моих мыслях (особенно если у меня был в чем-то успех). Мысль о ней стала неотъемлемой частью моей жизни и неотделима от нее, как биение моего сердца».

1 января 1838 года Диккенс записал в дневнике: «Печальный Новый год... Если бы она была сейчас с нами, во всем ее обаянии, радостная, приветливая, понимающая, как никто, все мои мысли и чувства, - друг, подобного которому у меня никогда не было и не будет. Я бы, кажется, ничего более не желал, лишь бы всегда продолжалось это счастье... Никогда уже больше я не буду так счастлив, как в той квартирке на третьем этаже, - никогда, даже если мне суждено купаться в золоте и славе. Будь мне это по средствам, я бы снял эти комнаты, чтобы никто в них не жил...»

«Я торжественно заявляю, что столь совершенного создания никогда не видел свет. Мне были открыты сокровенные тайники ее души, я был способен оценить ее по достоинству. В ней не было ни одного недостатка», - твердил Диккенс, оживляя Мэри в образе маленькой Нэлл. Кэтрин понимала, что Чарлз сожалеет о том, что из двух сестер смерть выбрала именно младшую: потерять жену Диккенсу было бы легче. Но что она могла поделать? Только исполнять свой долг. И она исполняла, как положено викторианской жене: содержала дом в порядке, рожала и воспитывала детей.

Дочь, родившаяся после смерти Мэри, получила ее имя. Вслед за Мэри в мир пришли Кейт, Уолтер, Фрэнсис, Альфред... Кэтрин почти постоянно была беременна, или поправлялась после родов, или болела после выкидышей. В гостиной для нее установили кушетку, чтобы она могла принимать посетителей полулежа: сидеть ей было тяжело, болела спина. Чарлз же то и дело иронизировал над неумеренной плодовитостью жены. Так, словно он к этому не имел никакого отношения, словно Сидни, Генри, Дора и Эдвард были зачаты без его участия.

Еще после рождения четвертого ребенка Чарлз писал брату: «Надеюсь, моя хозяюшка ничего подобного больше себе не позволит».

Но Кэтрин, к несчастью для себя, была плодовита и давала Диккенсу новые поводы для жалоб родственникам: «Похоже, мы отметим Новый год появлением еще одного ребенка. В отличие от короля из сказки, я неотступно молю волхвов не тревожить себя более, поскольку мне вполне хватает того, что есть. Но они бывают непомерно щедры к тем, кто заслужил их благосклонность».

В 1842 году в дом четы Диккенс переехала еще одна из сестер Хогарт, самая младшая, десятая.

Ее звали Джорджина, ей было пятнадцать лет, и ее прислали помогать Кэтрин, а заодно учиться домашнему хозяйству. Кэтрин опасалась, что повторится история с Мэри: Чарлз влюбится в юную свояченицу. Но этого не случилось. Зато Джорджина влюбилась в Чарлза так отчаянно, что решила навсегда остаться рядом с ним. Она действительно так и не вышла замуж. И в конце концов Диккенс оценил ее преданность, стал удостаивать ее беседой, называл ее своим другом. Джорджина была счастлива и этим.

В 1844 году Чарлз Диккенс выступал в Ливерпуле на открытии школы для рабочих и там познакомился с юной пианисткой Кристианой Уэллер. Она была феноменально похожа на утраченную Мэри. Диккенс - нет, не то чтобы влюбился -но рухнул в сладостную иллюзию, будто Мэри чудом вернулась из небытия. Он поделился захлестнувшими его чувствами с другом, Т.Дж. Томпсоном:

«Я не могу говорить о мисс Уэллер в шутливом тоне: она слишком хороша. Интерес, пробудившийся во мне к этому созданию - такому юному и, боюсь, осужденному на раннюю смерть, перешел в серьезное чувство. Боже, каким безумцем сочли бы меня, если бы кто-нибудь смог разгадать, какое удивительное чувство внушила она мне».

Написал Чарлз и своей сестре Фанни: «Не знаю, но, кажется, если бы не воспоминания о мисс Уэллер (хотя и в них кроется немало терзаний), я бы тихонько и с большим удовольствием повесился, чтобы не жить больше в этом суетном, вздорном, сумасшедшем, неустроенном и ни на что не похожем мире». Чтобы убедить Томпсона в невероятном сходстве Кристианы и Мэри, Диккенс пригласил в гости одновременно его и Кристиану в сопровождении отца. Неизвестно, что думал Томпсон относительно сходства с усопшей, но в Кристиану он влюбился с первого взгляда, принялся ухаживать за ней и в конце концов женился.

Они были очень счастливы в браке, а Диккенс чувствовал, что его сердце еще раз разбилось. Если бы только возможно было обрести свободу и начать жизнь заново, с другой женщиной. Свою раннюю женитьбу Чарлз считал ошибкой, а Кэтрин - приземленной особой, недостойной быть спутницей гения. В своем гении он уверился, ибо создавал шедевр за шедевром: «Лавка древностей», «Николас Никльби», «Барнеби Радж», «Рождественская песнь», «Домби и сын», «Посмертные записки Пиквикского клуба», «Холодный дом» - все его книги жадно раскупали.

Диккенс не щадил чувства жены, возмущаясь ее полнотой, ее глупостью и особенно - тем, что она постоянно рожает. Кэтрин впала в депрессию, и тогда к списку недостатков добавился отвратительный характер и вечно кислое выражение лица. «Ничего ужасного в моей матери не было, - говорила позднее ее дочь Кейт.-У нее, как и у всех нас, были свои недостатки, но она была кротким, милым, добрым человеком и настоящей леди». Дома Диккенс требовал порядка во всем, у каждого стула и каждой безделицы было свое место, и не дай Бог передвинуть стул или забыть на столе книгу.

К обеду и ужину опаздывать было нельзя, но и приходить раньше - тоже не полагалось. За стол садились с первым ударом часов. Разумеется, шуметь было недопустимо, за этим следили и Кэтрин, и Джорджина, и старшие дочери наставляли младших. И все равно на протяжении всех рождественских каникул, во время которых дети из школ и пансионов съезжались домой, Диккенс непрерьюно жаловался друзьям: «Весь дом наполнен мальчишками, и каждый мальчишка (как водится) обладает необъяснимой и ужасающей способностью оказываться одновременно во всех частях дома, имея на ногах никак не меньше четырнадцати пар ботинок со скрипом».

К 1852 году у четы Диккенс было 10 детей. В книгах Чарлза Диккенса герои в награду за добродетель получали счастливую семейную жизнь и много-много детей, но сам писатель предпочел бы какое-то другое счастье. Какое - он сам толком не знал. В 1850 году роман «Дэвид Копперфилд», 3 выходивший, как и все творения Диккенсу са, отдельными тетрадями с продолжением, 2 был переиздан в виде книги. И Чарлз noлучил письмо от миссис Генри Уинтер, которая некогда звалась Марией Биднелл.

Она прислала экземпляр «Дэвида Копперфилда» и просила у отвергнутого поклонника автограф. Она узнала себя в образе Доры Спенлоу. Диккенс пожелал с ней встретиться. Мария предупредила, что стала «беззубой, толстой, старой и уродливой». Он отмахнулся: очаровательная Мария просто не могла состариться и подурнеть. Он предвкушал восхитительную интрижку и возрождение былых чувств. Однако встреча его ужаснула. В «Крошке Доррит» Диккенс описал свои переживания: «Он поднял голову, взглянул на предмет своей былой любви -и в тот же миг все, что оставалось от этой любви, дрогнуло и рассыпалось в прах».

Только незабвенная Мэри по-прежнему не разочаровывала Диккенса, потому что не могла измениться. Чарлз мечтал быть похороненным в одной могиле с ней, и спустя годы эта мечта его не оставила, он писал: «Я знаю (ибо уверен, что подобной любви не было и не будет), что это желание никогда не исчезнет». Правда, он также знал, что осуществить это не получится: места в непосредственной близости от Мэри были заняты ее преждевременно почившими братьями. Когда Диккенсу исполнилось 45 лет, его настиг духовный кризис. Жизнь показалась бессмысленной и скучной.

Он начал искать новый источник вдохновения. И нашел его на сцене: вышел в качестве актера в пьесе своего друга Уилки Коллинза «Замерзшая бездна». Играл он, конечно же, благородного героя. Сначала - в домашнем театре, для друзей, а женские роли исполняли подросшие дочери и Джорджина. Ему понравилось, и он с восторгом писал Коллинзу: «Стать кем-то другим - сколько прелести заключено в этом для меня. Отчего? Бог его знает. Причин множество, и самых нелепых.

Последняя любовь Диккенса

Это для меня такое наслаждение, что, потеряв возможность стать кем-то вовсе не похожим на меня, я ощущаю утрату...» Диккенс решился выступить на большой сцене. И ему понадобились профессиональные актрисы. По рекомендации директора театра «Олимпик» он обратился к миссис Тернан и ее дочерям Марии и Эллен. Во время первой же репетиции Чарлз понял, что не может без волнения смотреть на Эллен Тернан. Ей было 18 лет, она была ровесницей его дочери Кейт. Но рядом с ней Чарлз почувствовал себя молодым, полным сил и энергии, готовым любить и быть любимым.

Последняя любовь Диккенса была самой яростной, почти безумной. Эллен не отвечала ему взаимностью, но он упорно ухаживал за ней, словно не был женатым человеком. Кстати, именно тогда, в 1857 году, в английском парламенте проходили чтения закона о браке, в соответствии с которым разрешался гражданский (но не церковный) развод. Диккенс мечтал об избавлении от надоевшей ему Кэтрин и, возможно, о союзе с юной Эллен. Правда, развод давали при условии, что один из супругов будет уличен в супружеской неверности. Чарлз не мог надеяться, что Кэтрин сделает ему такой подарок.

А сам виновным быть не желал: ему нужна была безупречная репутация в глазах публики. В конце концов Диккенс решил вопрос с раздражавшей его супругой радикально: разделил дом на две части и запретил ей появляться на его половине. Он даже дверь между их комнатами приказал заложить кирпичами. Чарлз продолжал ухаживать за Эллен Тернан и однажды (то ли по рассеянности, то ли нарочно) заказал ей в подарок бриллиантовый браслет, но адрес продиктовал свой, домашний. Украшение вместе с сопровождающим его письмом попало в руки Кэтрин.

Она обвинила Чарлза в измене, на что тот ответил благородным возмущением: его отношения с мисс Тернан абсолютно невинны, и это Кэтрин порочна, раз может предполагать подобное. Своими подозрениями она оскорбила юную девушку. Диккенс потребовал, чтобы его жена поехала к Эллен и принесла извинения ей и ее матери за оскорбление, нанесенное заочно.

Кейт Диккенс вспоминала, что зашла в спальню матери, когда та, плача, одевалась. «Твой отец велел, чтобы я поехала к Эллен Тернан», - сказала она. Кейт уверяет, что даже топнула ногой, требуя от матери проявить гордость и отказаться от этого унижения. Но миссис Диккенс все же извинилась перед мисс Тернан. Когда родители Кэтрин узнали всю эту историю, они предложили ей вернуться в отеческий дом.

Она согласилась, потому что больше не могла терпеть. Чарлзу только этого и было надо. Жена сама ушла от него. Теперь ему оставалось только оправдаться в глазах общества. Диккенс опубликовал «Обращение к читателям» в своем журнале «Домашнее чтение»: «Вот уже некоторое время моя семейная жизнь осложнилась рядом тяжелых обстоятельств, о которых здесь уместно заметить лишь то, что они носят сугубо личный характер и потому, я надеюсь, имеют право на уважение». >чем, своим постоянным корреспондентам описывал разрыв менее корректно, обвинив во всем жену: «Она обречена на страдание, ведь ее окружает какое-то роковое облако, в котором задыхаются все, кто ей особенно дорог». Он утверждал, носима для всех окружающих, собственная мать, отвергла она никогда не любила, поэтому они относятся к ней как к чужой.

От общества Диккенс ожидал единогласной поддержки и был изумлен, когда столкнулся с осуждением своих поступков. Он совершенно не чувствовал себя виноватым перед Кэтрин. Его неприязнь к жене усилилась, когда «по ее вине» он потерял нескольких старых друзей. В числе тех, с кем Чарлз разорвал отношения, был Уильям Теккерей, вслух пожалевший миссис Диккенс: «Подумать только, после двадцати двух лет супружеской жизни покинуть свой дом. Бедная». Джорджина в семейном конфликте полностью поддержала Чарлза и осталась в его доме. Она даже перестала разговаривать с сестрой и родителями, потому что они «оскорбили мистера Диккенса».

Джорджина надеялась, что теперь пришло ее время, ведь Чарлз так громогласно восхвалял ее, своего друга и помощницу, называл ее феей домашнего очага». Но увы, ей в разыгрываемой драме была уделена роль воплощенной добродетели, приносящей себя в жертву ради близких. И, чтобы оставаться рядом с Чарлзом, Джорджине пришлось эту роль исполнять.

Героиней же была Эллен Тернан. Она не любила Диккенса, он был ей физически неприятен. Диккенс это сознавал, страдал, но несчастная любовь давала ему вдохновение: Белла Уилфер в «Нашем общем друге» и Эстела в «Больших надеждах» - это два литературных портрета Эллен Тернан. Признаваясь в любви к Эстеле, писатель использовал свои письма к Эллен Тернан: «Вы -часть моего существования, часть меня самого. Я вижу вас повсюду: в реке и на парусах корабля, на болоте и в облаках, при свете солнца и во тьме ночи, в ветре, в море, на улице... Хотите вы того или нет, вы до последнего мгновенья моей жизни останетесь частицей моего существа...»

Изысканные признания в любви оставляли Эллен равнодушной. Но она оценила благодеяния, которыми Диккенс осыпал ее семью, и тот комфорт, которым он окружил ее в снятом для нее доме, и его щедрость: Эллен поняла, что любовная связь со знаменитым писателем может ей принести целое состояние.

Чарлз добился своего, но почему-то не испытал ожидаемого счастья от победы. А когда Эллен еще и забеременела, почувствовал себя обиженным и обманутым. Эллен родила мальчика, но даже имя этого ребенка не сохранилось в истории, настолько старательно скрывалось его существование. Малыш умер, не дожив до года. А Чарлз постепенно разочаровался в Эллен: она оказалась такой же обыкновенной женщиной, как Кэтрин, только красивой и жадной. Диккенс начал задумываться о том, каким он предстанет в глазах потомков. И решил несколько выправить свою биографию.

Например, стереть из нее последнюю историю любви - как неудачную и недостаточно возвышенную. Ему казалось, что это будет несложно, ведь он так и не решился сожительствовать с Эллен открыто. Жил Диккенс в своем собственном доме. С верной Джорджиной и детьми, которые боялись уехать от отца: он мог лишить их наследства за непокорность. В 1868 году Чарлз оставил Эллен. Но прежде он забрал у нее все свои письма и сжег их вместе с ее записочками, которые в годы любви хранил, как драгоценность. И с тех пор твердил всем, будто с мисс Тернан его ничего, кроме дружбы, не связывало.

Ему никто не верил, но Диккенс умел закрывать глаза на реальность. Эллен он обеспечил и по завещанию отписал ей столько, сколько было нужно, чтобы она никогда не работала. Чарлз написал несколько примирительных писем жене. Он не просил прощения, но Кэтрин его простила. Она все еще его любила, да и для благополучия детей было необходимо, чтобы родители хотя бы не враждовали. Правда, встречаться с Кэтрин он так и не пожелал. 8 июня 1870 года, во время обеда, Диккенс вдруг почувствовал себя нехорошо. Он встал из-за стола, желая уйти в свою комнату, и вдруг упал.

Джорджина опустилась рядом с ним напол, положила его голову себе на колени. Последнее, что Чарлз видел, уже теряя сознание, было ее лицо, и этим влюбленная женщина утешалась на следующий день, когда Диккенс скончался, и весь остаток жизни: пусть он любил других, пусть он женился на другой, но его последний взгляд принадлежал ей... Последний роман Чарлза Диккенса, «Тайна Эдвина Друда», так и остался незаконченным.

Некоторые мифы напоминают упрямую русскую игрушку ванька-встанька: сколько их ни опровергай, они увёртываются и возвращаются на свою орбиту. К таким феноменам относится история встречи в июле 1862 года в Лондоне Чарльза Диккенса с Фёдором Достоевским.

Событие вроде вполне традиционное. Английскому классику доводилось не раз встречаться с коллегами из России, где, как он знал, его читают и любят ("от берегов Невы до отдалённых мест в Сибири", - сообщил из Петербурга Иринарх Введенский, переведший на русский роман "Домби и сын"). Чаще других общался с Диккенсом Тургенев. Он трижды присутствовал на его публичных чтениях, испытав "совершенно телячий восторг". А во время встречи в Париже преподнёс ему "Записки охотника" в переводе на французский с надписью: "Чарльзу Диккенсу от одного из его величайших поклонников".

Однако встреча Диккенса и Достоевского в редакции лондонского литературного журнала All the Year Round оказалась принципиально иной. Она была не "протокольной", как мы сказали бы сегодня, а близкой к исповеди. Словно британец, рванув по-русски рубаху на груди, решил выложить гостю всю правду-матку. Вот только Достоевский рассказал об этом почему-то лишь через 16 лет в письме к своему лечащему врачу и другу Степану Яновскому. Диккенс признался, что все хорошие, простые люди в его романах - это те люди, какими он сам хотел бы стать, а злодеи - те, кем он является на самом деле. Он замечает в себе их черты: жестокость, отчуждение от тех, кого он должен был бы любить, приступы беспричинной враждебности по отношению к тем, кто слаб и обратился к нему за утешением. "Во мне живут два человека, - сказал Диккенс. - Один испытывает те чувства, которые положено испытывать, а другой - прямо противоположные. С последнего я пишу своих злодеев. А по примеру первого пытаюсь жить".

Во мне живут два человека, - сказал Диккенс. - Один испытывает те чувства, которые положено испытывать, а другой - прямо противоположные. С последнего я пишу своих злодеев. А по примеру первого пытаюсь жить"

Процитированный текст в переводе с русского на английский был опубликован в 2002 году в лондонском журнале The Dickensian ("Диккенсиана"). И сразу же породил бурю споров, продолжающихся по сей день. Уж очень отличается этот "автопортрет" от традиционного представления о Диккенсе, подарившем читателям добрые и чистые, как слеза ребёнка, книги.

Происходила ли описанная встреча в действительности или это мистификация? Теоретически беседа двух классиков была возможна. В 1862 году Достоевский действительно приезжал в Лондон, провёл в нём восемь дней и встречался с Герценом, который вполне мог представить его Диккенсу. Британская столица, между прочим, гостю не понравилась. В статье "Зимние заметки о летних впечатлениях" он обозвал Лондон "современным Ваалом". О встрече же с Диккенсом, которого Достоевский высоко ценил, не упомянул.

История, похожая на детектив

Саморазоблачение Диккенса, идущего в британской табели о рангах сразу за Шекспиром, было мгновенно растиражировано. Особый вес этому придало мнение известного диккенсоведа Майкла Слейтера. Выпустив в 2009 году очередную биографию Диккенса, он включил в неё эту сенсацию. Эстафету подхватила Клэр Томалин, мастер литературных биографий. В книге "Жизнь Чарльза Диккенса", изданной в прошлом году, она заявила: "Только в разговоре с таким человеком, как Достоевский, Диккенс мог сбросить маску безгрешности, которую постоянно носил на публике. Это было самое глубокое признание, сделанное Диккенсом о его внутренней жизни". Авторитет этой дамы высок: она вице-президент Королевского литературного общества, основанного в 1820 году Георгом IV. По традиции каждый из 500 его членов вписывает своё имя в официальный реестр подлинным пером Байрона или Диккенса. Какое из них выбрала Клэр, угадать нетрудно.

И всё же тень сомнений оставалась. В канун 200-летнего юбилея Диккенса, под знаком которого в Англии проходит весь нынешний год, авторитетный специалист по английской литературе Майкл Холлингтон решил расставить все точки над i. Он выяснил, что текст письма Достоевского был заимствован автором публикации у некоего научного издания в Казахстане. Адрес неожиданный, но дело происходило в 1987 году, во время горбачёвской "перестройки", когда цензурные оковы ослабли и периферийные издания, случалось, в погоне за сенсациями опережали столичные. Так, запрещённые стихи Пастернака в то время можно было прочесть в "Литературной Грузии", а Мандельштама - в аналогичном армянском издании. Дотошный Холлингтон призвал на помощь лучших русистов из Кембриджа, чтобы отыскать мифический казахский журнал - по одной из версий, речь идёт о Вестнике Академии наук Казахской ССР. Но поиск ничего не дал. Следы окончательно затерялись, когда выяснилось, что автор публикации в журнале The Dickensian (из этических соображений Холлингтон его не назвал) попал в автомобильную аварию. Чистый детектив!

Я бы не стал ворошить эту историю, если бы не прочитал в апрельском номере "Иностранки" за нынешний год статью нашей соотечественницы, журналиста и переводчика Марины Ефимовой, живущей ныне в Нью-Йорке. Без тени сомнения она продолжает утверждать, в том числе в эфире радио "Свобода", что беседа Диккенса с Достоевским - реальность. И тогда, вспомнив о своём изрядно потрёпанном дипломе филолога, я решил провести собственное расследование.

Единственным объяснением, почему Диккенс решился на столь откровенные излияния, считается закрепившаяся за его гостем слава великого психолога. Похоже, Фёдор Михайлович должен был выступить в роли психоаналитика и помочь коллеге справиться с его комплексами. Однако в 1862 году, когда состоялось предполагаемое рандеву, ему ещё предстояло дорасти до оценки, данной скупым на похвалу Владимиром Набоковым, который назвал Достоевского "гениальным исследователем больной человеческой души". Главные его книги "Преступление и наказание", "Братья Карамазовы", "Идиот", "Бесы" были ещё не написаны. К тому же переводить на английский Достоевского в Европе и Америке начали лишь в 80-х годах XIX века. Подозреваю, что к моменту маловероятной встречи с ним Диккенс не держал в руках ни одной его книги. И ещё одна деталь: гость из России владел немецким и французским, но не знал английского. А исповедь, транслируемая через переводчика, - скверный анекдот, как назвал один из своих рассказов Достоевский.

Истинный образ Диккенса далёк от его благостного канонического портрета

Можно спорить, имела или нет место описанная встреча, однако ясно, что истинный образ Диккенса далёк от его благостного канонического портрета. Если пресловутое письмо и подделка, то её изготовитель находился "в теме" и знал, что личная жизнь писателя далеко отстояла от нравственных норм, проповедуемых его книгами. Давайте же перелистаем некоторые из них.

Самая большая любовь писателя и её изнанка

Наиболее важным событием в жизни 17-летнего Чарльза оказалось увлечение его ровесницей Марией Биднелл, дочерью лондонского банкира. В книгах Диккенса перед читателями предстают две её реинкарнации. В "Дэвиде Копперфилде", любимой книге автора, она оживает в образе трогательно нежной, не желающей взрослеть Доры, которая, к умилению читателей, становится "девочкой-женой" главного героя. Тот влюбился в неё с первой встречи, увидев перед собой существо неземное, фею или сильфиду, ту, которую никто не видит, но о которой все мечтают. В мгновение ока Дэвид погружается в самую бездну любви, ту самую, которая поглотила и сочинителя этой истории.

Но родители реальной девушки Марии Биднелл не пожелали доверить свою дочь Чарльзу, сыну портового кассира, отсидевшего срок в долговой тюрьме. Да и сама девушка относилась к нему спокойно - так, ещё одна фигура в толпе поклонников. В общем, она не очень сопротивлялась, когда родители отправили её учиться в Париж.

А для Чарльза это стало страшным ударом. Он был без ума от Марии и никого в жизни больше так не любил. И вдруг через 24 года Диккенс, ставший знаменитым писателем, обнаружил у себя в кабинете среди груды невскрытых писем конверт, надписанный смутно знакомым почерком. Это была рука Марии!

Почему вдруг она через столько лет пожелала о себе напомнить, осталось загадкой. Но Диккенс, которому только что исполнилось 43 года, пришёл в страшное возбуждение. "Я распечатал Ваше письмо в каком-то трансе, совсем как мой друг Дэвид Копперфилд, когда он был влюблён", - написал он в ответном письме. В течение 12 дней он настрочил подруге юности три длиннющих письма (я прикинул: при переводе на современный счёт каждое послание по 6000-6500 символов на экране компьютера). "Хотя в былые годы, - писал Диккенс, - Вы, вероятно, и не подозревали, как страстно я Вас любил, всё же я надеюсь, Вы нашли в одной из моих книг отражение моего чувства к Вам и в отдельных чёрточках моей Доры, быть может, узнали чёрточки, характерные для Вас в те времена. И, быть может, Вы подумали: а ведь это что-нибудь да значит - быть так горячо любимой!"

Невероятно взволнованный Диккенс подробно изложил Марии хитроумный план свидания, которое он ей назначил: самое удобное, чтобы она пришла в его дом в воскресенье, между тремя и четырьмя часами, когда, кроме него, никого не будет. Но у горничной лучше спросить сначала миссис Диккенс, а уж потом, когда ответят, что её нет, мистера Диккенса. От того, что потом произойдёт, у писателя замирало сердце.

Юношей, пытаясь завоевать сердце Марии, Чарльз прибег к экстравагантному приёму: сочинил стихи, рассказывающие о чувствах, которые вызвала бы у него смерть возлюбленной. Судьба уберегла его от этого испытания, но ныне при встрече с Марией он пережил нечто ещё более страшное. Она позволила себе то, чего делать ни в коем случае нельзя, - она состарилась! В порядке самокритики добавлю от себя: это не лучшее из мужских качеств дожило до наших дней. Полу, незаслуженно именуемому сильным, дряхлеть можно, а слабому - нельзя.

Мария, надо заметить, честно предупредила Диккенса в письме, что время её изменило. Но он не поверил и отомстил ей за пережитое разочарование. В романе "Крошка Доррит" читатели встретились со второй реинкарнацией Марии Биднелл - писатель вывел её в карикатурном обличье Флоры Финчинг. Главный положительный герой книги Артур Клэннем "поднял голову, взглянул на предмет своей былой любви - и в тот же миг всё, что ещё оставалось от этой любви, дрогнуло и рассыпалось в прах". Его экс-возлюбленная, когда-то высокая и стройная, располнела и страдала одышкой. А речь была бессвязной трескотнёй. Она сыпала словами с завидной быстротой и из знаков препинания ограничивалась одними запятыми...

Его экс-возлюбленная, когда-то высокая и стройная, располнела и страдала одышкой. А речь была бессвязной трескотнёй. Она сыпала словами с завидной быстротой и из знаков препинания ограничивалась одними запятыми

Я бывалый читатель и способен понять, где кончается жизнь и начинается литература. Но меня шокирует самодовольство, с которым Диккенс писал об образе этой несчастной женщины своему доброму знакомому герцогу Девонширскому, меценату и попечителю Кембриджского университета: "Мне как-то пришло в голову, что у всех нас были свои Флоры (моя ещё жива и очень расплылась) и что эту полупечальную, полунасмешливую истину ещё никто не высказал вслух". Он сделал это первым и теперь имел право воскликнуть: "Ай да Диккенс! Ай да молодец!"

В сущности, в изложенном выше сюжете обозначен эскиз личной драмы писателя. В 24 года он женился на Кэтрин Хогарт, хорошенькой черноволосой девушке с голубыми глазами и кротким характером, призванной вытеснить из его памяти первую и самую сильную любовь - Марию Биднелл. А в 43 понял, что жена ему надоела. И Диккенс это не особо скрывал, хотя его жена была дочерью Джорджа Хогарта, редактора "Морнинг кроникл", помогшего будущему писателю приобщиться к журналистике. Он начинал парламентским репортёром- стенографом, что оказалось весьма полезным для его будущих литературных трудов.

Семейная жизнь Диккенса, который, выражаясь мягко, был не обделён темпераментом, сопровождалась чередой супружеских измен. И это при том, что Кэтрин была почти всегда беременна. Первый ребёнок появился в их доме строго в "конституционный срок" - через девять месяцев. А потом детвора пошла косяком. За 16 лет Кэтрин родила 10 детей, а ведь случались и выкидыши! Один из биографов Диккенса не без упрёка заметил, что она, производя на свет одного ребёнка за другим, всё более замыкалась в своей сонной апатии. А сам писатель, имевший некоторое отношение к детородному конвейеру, считал, что процесс зашёл слишком далеко. Лично ему четверых детей было бы вполне достаточно.

Причины напряжённости, которая всё заметней ощущалась в доме писателя, считавшего семейную жизнь своей этической цитаделью, объясняли по-разному. Бернард Шоу, например, в своей саркастичной манере объявил: "Он возненавидел жену лишь за то, что она не была Чарльзом Диккенсом в юбке". Сам же писатель, обращаясь к своему ближайшему другу Джону Форстеру в апреле 1856 года, доверительно сообщил: "Признаться, я чувствую, что скелет в моём домашнем шкафу причиняет мне всё больше и больше беспокойства". Этот кодовый оборот обозначил проблему, хорошо знакомую его ближайшему другу: нарастающий разлад в семье и новую фигуру, появившуюся в жизни Диккенса. Её звали Эллен Тернан. Тщательно скрываемый роман писателя с этой актрисой, которая была моложе его на 27 лет, всплыл только через 60 лет после его смерти.

Диккенс в юности собирался стать профессиональным актёром, но тяга к литературе победила. Однако, уже став всемирно известным писателем, он охотно и с неизменным успехом выступал на театральных подмостках как актёр и режиссёр. Именно там и пересеклись судьбы его и Эллен Тернан. Имея большой донжуанский опыт, Диккенс тщательно соблюдал конспирацию, но попался на чужой ошибке. В ювелирном магазине, где Диккенс приобрёл браслет для своей молодой любовницы, перепутали адрес и доставили именной презент к нему домой. Реакцию обманутой жены нетрудно понять. Но Диккенс сам перешёл в наступление; заявил, что это его правило - делать подарки молодым актрисам, занятым в любительских спектаклях. Кэтрин же, вскрыв чужой презент, проявила бестактность и должна теперь отправиться к мисс Тернан, чтобы лично доставить предназначенный ей подарок и принести извинения.

Диккенс сам перешёл в наступление; заявил, что это его правило - делать подарки молодым актрисам, занятым в любительских спектаклях

Покорная жена плача надевала шляпку в спальной, когда мимо проходила её дочь Кейт. Узнав, что происходит, она пришла в бешенство и объявила: "Никуда ты не поедешь!" Однако Кэтрин всё же выполнила требование мужа.

И всё же это стало концом брака. Развода не было, но после сложных переговоров было принято решение о раздельном проживании супругов.

Роковым днём для писателя стало 8 июня 1870 года. С утра и до середины дня он работал над третьей главой романа "Тайна Эдвина Друда" в загородном поместье в Гэдсхилле. Вечером, встав из-за обеденного стола, он неожиданно потерял сознание. Последними в его жизни словами стала незаконченная фраза "На землю...".

Единственной из близких людей в этот день в доме оказалась младшая сестра Кэтрин - Джорджина. В семье Диккенса она поселилась в 16 лет и осела в ней навсегда. Умная, деловитая и фанатично преданная Диккенсу, она в последние годы, по сути, заняла место Кэтрин в качестве хозяйки дома и как его доверенное лицо. Во всех конфликтных ситуациях свояченица безоговорочно поддерживала Диккенса. Некоторые особенно бдительные наблюдатели подозревали её в любовной связи с писателем. Но он привёл её к врачу, и тот засвидетельствовал: она девственница.

По вызову Джорджины в Гэдсхилл приехали дочери писателя, сын Чарльз, Кэтрин Диккенс, Джон Форстер, написавший первую биографию своего друга, и Эллен Тернан.

На следующий день, не приходя в сознание, Диккенс скончался от кровоизлияния в мозг. Похоронен он в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства в Лондоне.

Писатель, состояние которого к моменту смерти составило 93 тысячи фунтов стерлингов, внёс Эллен Тернан в завещание под первым номером, обеспечив её на всю жизнь и легализовав тем самым её статус. Любопытно, что через несколько лет в 37-летнем возрасте она вышла замуж за педагога, который был младше её на 12 лет.

Нажмите на фотографии для увеличения:

Кэтрин была писательницей, актрисой и кулинаром — но все ее таланты ушли в тень из-за того, что она состояла в браке со знаменитым Чарльзом Диккенсом. Обозреватель BBC Culture — и прапраправнучка жены Диккенса — рассказывает, что она была за человек .

В феврале 1835 года Чарльз Диккенс отмечал свой 23-й день рождения. Среди приглашенных была Кэтрин Хогарт, дочь издателя журнала, в котором публиковались произведения писателя.

«При личном знакомстве мистер Диккенс производит гораздо более благоприятное впечатление», — писала она своей двоюродной сестре после праздника.

Должно быть, впечатление оказалось неизгладимым: вскоре Кэтрин дала согласие выйти за Чарльза замуж. Свадьбу сыграли в Лондоне 2 апреля 1836 года.

Их браку суждено было стать одновременно очень счастливым и безнадежно печальным.
В течение последующих 15 лет Кэтрин выносила десятерых детей и пережила по крайней мере два выкидыша.
А они с Чарльзом превратились из красивой влюбленной пары, блиставшей на приемах и радовавшейся совместным выездам, в чужих друг другу людей, не желавших жить под одной крышей.

Кэтрин выносила десятерых детей и пережила по крайней мере два выкидыша

Впрочем, Кэтрин была не только матерью, но и писательницей, весьма одаренной актрисой, искусным кулинаром, а также, по словам ее мужа, прекрасным спутником в путешествиях.
Однако брак со знаменитым человеком привел к тому, что ее собственные таланты оказались в тени.
Новая выставка в лондонском Музее Чарльза Диккенса «Другой Диккенс» дает нам шанс увидеть Кэтрин такой, какой она была на самом деле. В каком-то смысле для нас она снова становится самой собой.

Будучи прапраправнучкой Кэтрин и Чарльза, я изучила историю этой пары и своей семьи и пришла к собственным выводам по поводу личности Кэтрин — и того, что произошло между ней и Чарльзом.
О браке Диккенса и Кэтрин и об их очень громком расставании, произошедшем в 1858 году, написано очень много.
В начале ХХ века, через несколько десятилетий после смерти обоих супругов, общество прочно заняло сторону Чарльза.
Начали ходить неприятные слухи по поводу того, почему ему «пришлось» расстаться с женой — поговаривали даже, будто Кэтрин была алкоголичкой (это неправда).

Начали ходить неприятные слухи по поводу того, почему Чарльзу «пришлось» расстаться с женой

Эти слухи иногда всплывают даже теперь, в XXI веке. Чарльзу Диккенсу редко позволяют быть настоящим человеком с настоящими недостатками.
Его все время представляют либо каким-то демоном, либо полубогом, в зависимости от личного мнения автора.
В связи с этим и роль Кэтрин рассматривалась с той же позиции: ее либо воспринимали как подвергшуюся гонениям мученицу, либо обвиняли в том, что она изматывала великого человека, лишая его воли.
Я была поражена тем, как часто журналисты задавали мне вопрос: «Ну вы-то наверняка на стороне Чарльза Диккенса — вы же родственники?»
Каждый раз мне приходилось напоминать, что ведь и Кэтрин тоже моя родственница — более того, в том, что касалось производства на свет потомства, основную часть работы все-таки выполнила она!

Работая над биографией их дочери-художницы по имени Кейти, я стала понимать, что этот брак распался по вполне понятным причинам: отношения супругов подверглись неожиданному и нестерпимому испытанию, связанному со стремительным восхождением Диккенса на вершину славы, ранее казавшейся немыслимой.
Когда молодые люди познакомились, Чарльз вознес Кэтрин на пьедестал.
Его детство было омрачено нищетой и постоянно маячившей угрозой долговой ямы, а Кэтрин происходила из счастливой и уютной семьи со средним уровнем достатка.
Мне кажется, Диккенсу хотелось подражать ей, он мечтал о жене и матери, способной дать его детям стабильность и дом, жизнь в котором будет течь беззаботно. Кэтрин стала для него идеальной женщиной.

Когда молодые люди познакомились, Чарльз вознес Кэтрин на пьедестал

В начале совместной жизни Кэтрин стояла выше своего мужа и по социальному, и по материальному положению, но очень скоро Чарльз превратился из журналиста, работавшего на ее отца, в знаменитого писателя, труды которого читала сама королева Виктория.
Через пару лет после свадьбы убеждения Чарльза стали влиять даже на политические взгляды в стране.

В лучах славы мужа блеск самой Кэтрин начал меркнуть. И хотя сначала она была так же счастлива, как и ее супруг, многочисленные беременности, от которых она едва успевала оправиться, стали подтачивать ее здоровье, силы и их брак.
Вот уже больше века фигуру Кэтрин отдвигают на второй план и вспоминают о ней исключительно как о скучной и старомодной матроне.
Даже в единственной экранизированной биографии Диккенса главная женская роль принадлежит не Кэтрин, а любовнице Диккенса Эллен Тернан, отношения с которой в итоге и стали причиной его расставания с женой.

Нелепо утверждать, будто Чарльз мог добровольно выкроить время в своем жестком графике писательской работы только лишь для того, чтобы издать книгу под женским псевдонимом

Но в действительности Кэтрин была веселой молодой женщиной, которая, будучи женой всемирно известного писателя, много путешествовала и имела возможность увидеть и испытать то, что не доводилось увидеть и испытать большинству женщин того времени и ее социального положения.
К примеру, они с Чарльзом очень увлекались любительским театром, причем Кэтрин играла не только в домашних спектаклях, но на подмостках американских и канадских театров.
В числе прочих достижений Кэтрин следует упомянуть публикацию книги. Исследуя эту тему, я с гневом обнаружила, что многие — в том числе уважаемые академики — заявляли, будто ее написал Чарльз.
Тем самым они проявляют крайнее высокомерие, как бы намекая, что у Кэтрин не хватило бы ума написать книгу.
Однако столь же нелепо и утверждать, будто Чарльз мог добровольно выкроить время в своем и без того жестком графике писательской работы только лишь для того, чтобы издать книгу под женским псевдонимом — в то самое время, когда большинству писательниц приходилось публиковаться под мужскими именами, чтобы их книги увидели свет.

Книга Кэтрин называется «Что у нас на обед?» Это не просто сборник рецептов, это пособие для молодых жен, в котором можно найти советы по ведению домашнего хозяйства и примеры меню для приема с участием до 18 персон.
По сути, Кэтрин стала предтечей миссис Битон — британской домохозяйки, издавшей первую книгу по домоводству и кулинарии, — за полтора десятилетия до публикации той легендарной книги.
Сегодня посетители Музея Чарльза Диккенса могут наконец узнать обо всем этом и познакомиться с энергичной, остроумной и интересной женщиной.